«Я над ними склонюсь, как над чашей…»

• Я над ними склонюсь, как над чашей,
• В них заветных заметок не счесть –
• Окровавленной юности нашей
• Это черная нежная весть.

• Тем же воздухом, так же над бездной
• Я дышала когда-то в ночи,
• В той ночи и пустой и железной,
• Где напрасно зови и кричи.

• О, как пряно дыханье гвоздики,
• Мне когда-то приснившейся там, –
• Это кружатся Эвридики,
• Бык Европу везет по волнам.

• Это наши проносятся тени
• Над Невой, над Невой, над Невой,
• Это плещет Нева о ступени,
• Это пропуск в бессмертие твой.

• Это ключики от квартиры,
• О которой теперь ни гугу…
• Это голос таинственной лиры,
• На загробном гостящей лугу.

1957

МУЗЫКА

• В ней что-то чудотворное горит,
• И на глазах ее края гранятся.
• Она одна со мною говорит,
• Когда другие подойти боятся.
• Когда последний друг отвел глаза,
• Она была со мной в моей могиле
• И пела словно первая гроза
• Иль будто все цветы заговорили.

1958

ПРИМОРСКИЙ СОНЕТ

• Здесь все меня переживет,
• Все, даже ветхие скворешни
• И этот воздух, воздух вешний,
• Морской свершивший перелет.

• И голос вечности зовет
• С неодолимостью нездешней,
• И над цветущею черешней
• Сиянье легкий месяц льет.

• И кажется такой нетрудной,
• Белея в чаще изумрудной,
• Дорога не скажу куда…

• Там средь стволов еще светлее,
• И все похоже на аллею
• У царскосельского пруда.

1958

«Ты напрасно мне под ноги мечешь…»

• Ты напрасно мне под ноги мечешь
• И величье, и славу, и власть.
• Знаешь сам, что не этим излечишь
• Песнопения светлую страсть.

• Разве этим развеешь обиду?
• Или золотом лечат тоску?
• Может быть, я и сдамся для виду.
• Не притронусь я дулом к виску.

• Смерть стоит все равно у порога,
• Ты гони ее или зови,
• А за нею темнеет дорога,
• По которой ползла я в крови.

• А за нею десятилетья
• Скуки, страха и той пустоты,
• О которой могла бы пропеть я,
• Да боюсь, что расплачешься ты.

• Что ж, прощай. Я живу не в пустыне.
• Ночь со мной и всегдашняя Русь.
• Так спаси же меня от гордыни.
• В остальном я сама разберусь.

1958

«И снова осень валит Тамерланом…»

• И снова осень валит Тамерланом,
• В арбатских переулках тишина.
• За полустанком или за туманом
• Дорога непроезжая черна.
• Так вот она, последняя! И ярость
• Стихает. Все равно что мир оглох…
• Могучая евангельская старость
• И тот горчайший гефсиманский вздох.

1947–1958

«Все ушли, и никто не вернулся…»

• Все ушли, и никто не вернулся,
• Только, верный обету любви,
• Мой последний, лишь ты оглянулся,
• Чтоб увидеть все небо в крови.
• Дом был проклят, и проклято дело,
• Тщетно песня звенела нежней,
• И глаза я поднять не посмела
• Перед страшной судьбою своей.
• Осквернили пречистое слово,
• Растоптали священный глагол,
• Чтоб с сиделками тридцать седьмого
• Мыла я окровавленный пол.
• Разлучили с единственным сыном,
• В казематах пытали друзей,
• Окружили невидимым тыном
• Крепко слаженной слежки своей.
• Наградили меня немотою,
• На весь мир окаянно кляня,
• Окормили меня клеветою,
• Опоили отравой меня
• И, до самого края доведши,
• Почему-то оставили там.
• Любо мне, городской сумасшедшей,
• По предсмертным бродить площадям.

1959

ПОСЛЕДНЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

• Одно, словно кем-то встревоженный гром,
• С дыханием жизни врывается в дом,
• Смеется, у горла трепещет,
• И кружится, и рукоплещет.

• Другое, в полночной родясь тишине,
• Не знаю откуда крадется ко мне,
• Из зеркала смотрит пустого
• И что-то бормочет сурово.

• А есть и такие: средь белого дня,
• Как будто почти что не видя меня,
• Струятся по белой бумаге,
• Как чистый источник в овраге.

• А вот еще: тайное бродит вокруг –
• Не звук и не цвет, не цвет и не звук, –
• Гранится, меняется, вьется,
• А в руки живым не дается.

• Но это!.. по капельке выпило кровь,
• Как в юности злая девчонка – любовь,
• И, мне не сказавши ни слова,
• Безмолвием сделалось снова.

• И я не знавала жесточе беды.
• Ушло, и его протянулись следы
• К какому-то крайнему краю,
• А я без него… умираю.

1959

  38