Особенно,... 
58 
*
Саша Дюген поджидал жену в баре на улице Корвизар. Она вошла улыбаясь. Несколько мужчин обернулись ей вслед. Элегантная, миниатюрная, тоненькая и такая уверенная в себе. Она протянула руку, чтобы погладить его по щеке. Он не пытался уклониться.
— Можно было бы встретиться и не в пятистах метрах от дома, Саша. Но тем лучше, это приятное местечко. Ты здесь уже бывал?
— Первый раз зашел.
— Что пьешь?
— Водку.
— Просто водку? Ну-ну! Как прошел день?
— Обычная рутина. А у тебя?
— То же самое. Бесконечные собрания. Обед с парижскими комиссарами…
— Полагаю, мой шеф тоже там был?
— Да, но я не успела с ним поговорить.
Отвечая, она и бровью не повела. Он ожидал заминки, хотя бы легкого смущения. Знаком подозвал официантку и заказал еще порцию водки. Беатриса предпочла королевский кир. Они молчали, пока им не принесли выпивку. Беатриса уже не пыталась строить из себя идиотку. Она чувствовала, что игра будет трудной, и готовила аргументы. Он узнал то выражение, которое теперь все чаще появлялось у нее на лице. Словно у игрока, который взвешивает свои козыри и прикидывает, какие карты на руках у противника. Дюген вынул из кармана записную книжку и положил на стол. Прелестная книжка в черном кожаном переплете, инкрустированном полевыми цветочками. Необычная, элегантная вещица, прекрасно подходившая Беатрисе Дюген, урожденной Бертийон.
— Ну слава богу, я думала, что потеряла ее. В электронной записной книжке у меня те же данные, но это папин подарок.
— Те же данные? Не совсем.
— Ты сегодня какой-то скрытный, Саша.
— А ты, Беатриса? Давно ли ты скрытничаешь?
— Ты о чем?
Он открыл книжку и ткнул пальцем в день, час и два имени. Кастийо, Флавье. Полистал страницы. На них мелькали те же имена.
— За прошлый месяц ты трижды встречалась с моим шефом в хороших ресторанах. И дважды в обществе некоего Оливье Флавье. Я узнавал. Флавье — майор в Понтуазе, но мечтает о переводе в Париж. А кроме того, он старый приятель Кастийо.
— Ты осмелился рыться в моих записных книжках? Это безумие.
— Не сказал бы.
— Ну тогда полная глупость.
— Потому что тебе вздумалось ускорить мое продвижение по служебной лестнице в уголовке? И ты не сочла нужным посвятить меня в свои сомнительные методы.
Беатриса сохранила спокойствие. Только ее руки терзали бумажную салфетку.
— Ты предложила мое место Флавье. Взамен ты попросила Кастийо сказать, будто у него есть связи в уголовке. Продвижение, о котором он со мной говорил, устроила ты. Человек, который может обратиться к комиссару Данцигу из уголовки, — ты сама. Вернее, Беатриса Бертийон, чей отец был близким другом Данцига. Попросить его незаметно помочь твоему мужу, — продолжал он. — Твоему мужу-легавому, который все никак не может попасть в святая святых.
— Саша…
— Я тебе не пешка, Беатриса.
— Ты чересчур гордый.
— Да уж, такие еще встречаются.
Он ждал, что она выплеснет ему в лицо свой королевский кир, но она этого не сделала. Беатриса Бертийон-Дюген была превосходно воспитана.
— Я пошла на это ради тебя. Ты ничего не понимаешь.
— Ты мной манипулировала. Вот уже несколько месяцев, как вы с Кастийо обтяпываете это дельце. Даже не спросив моего мнения.
— Иногда мне кажется, что у тебя совершенно нет амбиций.
— По сравнению с безупречным, не сходившим со страниц газет Жаном Бертийоном? Вот он умел манипулировать телевизионщиками. Я ничего не имею против твоего папы, но мне он всегда казался кабинетной крысой, а не настоящим опером. Полная противоположность мне.
— Ты не уйдешь… Ты же не хочешь все испортить, Саша.
— Уже ушел. И даже не сейчас. Только ты этого не заметила. Была слишком занята.
— Мы все слишком заняты. А как же иначе? Ты ведь не станешь упрекать меня за то, что я выполняю свою работу.
— Я ни в чем не упрекаю тебя, Беатриса.
— Ты только что сказал, что я тобой манипулировала…
— Давай считать, что я не в обиде.
— Погоди! Есть другая. Кто она?
— Да, есть другая.
— И давно это продолжается?
— Это даже не начиналось. И скорее всего, никогда не начнется.
Она помолчала, бледная, с сухими глазами.
— Ты думаешь, что бросаешь меня, Саша, но ты ошибаешься. Это я тебя бросаю. А ты бросаешь свою квартиру, свою карьеру. Все, что я десять лет помогала тебе строить. Предупреждаю тебя!
58 
