84 
Стыд заставлял ее ходить плотно стиснув губы. Бласко начал понимать, что острый язык Жюли, которым она жалила других, был средством не дать другим обнаружить ее слабость и уязвимость. Жалость и нежность, испытываемые им к жене, стали еще сильнее.
Но противоречия в доме нисколько не уменьшились. Жюли всеми силами старалась уберечь маленького Луиса от влияния бабушки.
Доминго вскоре должен был уезжать в Мадрид. Братья часто бывали вместе и разговаривали о своих делах.
– Хорошо, что ты здесь, Доминго, – сказал Бласко. – Мне кажется, будто мы снова молоды. Когда мы увидимся в следующий раз?
– Это знает только Бог, – ответил Доминго.
– Пожалуй, я проедусь с тобой в Мадрид. Это будет приятное путешествие. Что ты об этом думаешь?
– Буду очень рад твоему обществу.
– Для меня это станет передышкой. Этот дом с двумя женщинами, вечно ссорящимися из-за моего сына, временами становится невыносимым. Но мы уже достаточно говорили о моих неприятностях… Значит, решено: я еду с тобой в Мадрид, а может, буду сопровождать тебя до побережья. Хочу пожелать тебе успешно до браться до Англии.
– Ничего не могло бы обрадовать меня больше. Ведь, кроме тебя, мне не с кем поговорить о себе, исключая моего духовника. Мы с тобой очень разные люди, Бласко, но мы братья и всегда останемся ими.
Через несколько дней они отбыли в Мадрид.
Глава 2
Прошло много лет с тех пор, как Бласко был в Мадриде, но он хорошо помнил то время и знал, что до конца дней не забудет свой краткий визит в Эскориал.
В городе Бласко редко видел брата. Доминго был занят подготовкой к отъезду в Англию и совещался с собратьями по обществу Иисуса.
В Мадриде делать было особенно нечего. Этот город не шел ни в какое сравнение с Вальядолидом или Саламанкой и приобрел важное значение лишь недавно, когда Филипп провозгласил его столицей Испании. Климат здесь был скверным, так как город находился высоко над уровнем моря в центре плато, продуваемого ветрами со всех сторон; свирепую жару сменял такой же беспощадный холод. Впрочем, окружающие леса создавали защитный пояс. Филипп в значительной степени перестроил город заново; королю легко было добираться сюда: Мадрид находился всего в тридцати милях от его убежища в Эскориале.
Бласко бродил по Мадриду, думая, сколько пройдет времени, прежде чем Доминго отправится в путешествие. Приближался вечер, и люди выходили на улицы после изнурительно жаркого дня. На балконах си дели женщины, обмахиваясь яркими веерами.
Бласко пересек площадь, где продавец воды выкликал свой товар: «Aqua quien… quiere aqua? Aqua fresca!»[49] Это пробудило в нем жажду, и он зашел в таверну, сел и заказал вина. Пока Бласко сидел, потягивая вино, в таверну вошли цыгане. Они всегда возбуждали его. Он начал разглядывать их, словно надеясь обнаружить среди них Бьянку. Молодая девушка с розой в длинных черных волосах и впрямь чем-то походила на Бьянку, какой она была много лет назад.
Кто-то попросил цыган потанцевать. Обернувшись, Бласко увидел плотного темноволосого мужчину с чувственным ртом, тяжелыми веками и крючковатым носом, делавшим его похожим на хищную птицу.
Заиграла музыка, и цыгане начали танцевать сарданью, старинный каталонский танец, извиваясь в причудливых движениях. Музыка, исполняемая на флажолете и тамбурине, напомнила Бласко о Бьянке, и молодая цыганка еще больше показалась ему похожей на нее.
Однако толстяк с тяжелыми веками тоже приметил девушку.
– Эй, цыганка! – окликнул он ее. – Подойди и выпей со мной.
Но девушка насмешливо щелкнула кастаньетами и бросила на него через плечо презрительный взгляд. Она была гордая и смелая, как Бьянка. Мужчина протянул руку и схватил ее. Гибкая, словно кошка, девушка повернулась и вцепилась ему в руку зубами.
Бласко поднялся со стула.
– Отпустите девушку! – потребовал он.
Лицо толстяка побагровело от злости.
– Это почему? – осведомился он.
– Потому что она этого хочет – и я тоже.
– А вот я хочу совсем другого!
– Ваши желания, сеньор, не имеют значения.
Музыка внезапно умолкла. Глаза присутствующих устремились на дворянина с юга и толстяка, который был известной в Мадриде личностью.
– Кто вы такой? – спросил толстяк, все больше багровея. – По какому праву вы нарушаете покой в нашем городе своими деревенскими манерами?
– Если ваши манеры таковы, – отозвался Бласко, – то мне придется их улучшить. – Он положил руку на эфес шпаги. Толстяк отпустил девушку и выхватил свою шпагу.
84 
