Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
123 
Филипп с побелевшими от ярости губами — никогда еще де Гиш не казался ему таким красивым — подал руку жене и повел ее.
Весь вечер одетые в маски гости ни о чем другом не говорили, и Генриетта знала, что прежде, чем кончится ночь, новость эта достигнет ушей короля.
При встрече она умоляла короля поверить в ее невиновность. Тот был любезен, охотно согласился, что де Вард — негодяй, но по-прежнему дал ему возможность гулять на свободе. В глубине души Генриетта понимала, что король по-прежнему не верит в ее полную невиновность.
Ей не к кому было обратиться за помощью, и тогда она решила написать единственному человеку, которому могла доверять от начала и до конца.
Она писала:
«Я упросила посла курьера известить тебя о происшествии, в котором был замешан де Вард. Вопрос стоит настолько серьезно, что от решения его может зависеть вся моя дальнейшая жизнь здесь. Если я не добьюсь защиты, любой подданный короля будет вправе оскорбить меня, зная, что его действия окажутся безнаказанными. Вся Франция с нетерпением ждет развязки скандала. Умоляю тебя, ради твоей любви ко мне, потребуй от короля правосудия. Надеюсь, что уважение, которым ты пользуешься здесь, поможет тебе в этом деле. Это будет не первый случай, когда ты придешь мне на помощь, но без этой помощи мне трудно рассчитывать на справедливое решение вопроса».
Она знала, что ее призыв будет услышан. Так и произошло. Чарлз немедленно ответил, что она может рассчитывать на его поддержку.
Через две недели де Вард был заключен в Бастилию.
Оставался де Гиш. Что доступ ко двору отныне будет ему заказан, было ясно как Божий день. Маршал де Грамон, отец бедняги, посоветовал просить у Людовика аудиенции и убедить короля, что он не служил и не будет служить другому господину. После этой встречи следовало немедленно уехать и никогда не видеться с Генриеттой.
Так и было сделано, но в одном де Гиш пошел против совета отца. Он не мог удержаться от последнего свидания с Генриеттой и, одевшись в ливрею слуги мадам де Ла Вальер, имел возможность увидеть Генриетту, когда та переезжала из Пале-Рояля в Лувр.
После этого он отбыл в Голландию, и там началась его блистательная военная карьера.
На деле де Гиша и де Варда был поставлен крест, по крайней мере так полагал король. В душе, однако, ему по-прежнему не давала покоя мысль о связи между Генриеттой и ее братом.
Глава 10
Со времени заточения де Варда и высылки де Гиша прошел год.
Людовик часто бывал в обществе Генриетты. Он был неизменно нежен и вел себя как влюбленный, хотя временами она чувствовала, что его вновь и вновь посещают подозрения, и это касается ее брата Чарлза.
Теперь, когда Людовик утвердил себя в качестве истинного правителя Франции, он начал осознавать, что мог бы использовать влияние брата на Генриетту в переговорах между двумя государствами. Более того, живостью и остротой ума Генриетта не уступала ни одному из его государственных мужей, а Людовик был достаточно сообразителен, чтобы понять, что влюбленная в него женщина в состоянии сослужить лучшую службу нежели тот, кто служит ради почестей и славы.
Оставалось одно сомнение, вновь и вновь возникавшее в его сознании: не была ли любовь Генриетты к брату сильнее, чем к нему?
Полной уверенности не было, а между тем этот вопрос не давал королю покоя. Любовь его и Генриетты друг к другу представляла для него больший интерес и занимала его больше, чем та понятная и обычная страсть, с которой он относился к Ла Вальер и ее новой сопернице мадам де Монтеспан.
Мать, королева Анна, была тяжело больна и для него не было секретом, что жить ей осталось недолго. Танцуя с Генриеттой, Ла Вальер или мадам Монтеспан, он часто мыслями переносился к матери. Он любил ее, хотя в последнее время она слишком часто вмешивалась в его дела: будучи не в состоянии забыть, что он был ее ребенком, она продолжала держать его за такового.
«Бедная мама! — шептал он часто. — Как она любит меня! Но она же никогда меня не понимала».
В Пале-Рояле, коридоры которого были увешаны зеркалами и блистали факелами, впервые исполнялась новая пьеса Мольера «Лекарь поневоле».
Людовик, сидя рядом с Генриеттой, громко смеялся, отдавая должное остроумию своего придворного драматурга, и отвлекся от мыслей о матери.
Он был счастлив. Он наслаждался каждым поворотом сюжета. До чего же это хорошо — иметь тихую малышку-жену, обожающую его. Ее не было с ним в этот вечер, чтобы восторгаться мужем, одетым в пурпурный бархатный костюм, осыпанный алмазами и жемчугом, — она носила траур по своему отцу. Он был рад ее отсутствию: вздохи любовниц выводили ее из себя, а кроме того, Ла Вальер снова была беременна. До чего же славно иметь такую кроткую и нежную любовницу, как Ла Вальер, и одновременно такую дерзкую и колкую, как мадам де Монтеспан! И все это время он мог наслаждаться также любовной связью высшего порядка — с элегантной и умной Генриеттой. Их отношения окрашены совершенно по-особому, и он не видел оснований к тому, чтобы когда-нибудь они оборвались. Сегодня она заведывала всем этим зрелищем; все самые блестящие празднества, маскарады и балеты были ее рук делом. Она все делала, чтобы ублажить своего короля; о, если бы только он был полностью уверен, что ее страсть к нему овладела ею до конца, тогда бы он мог быть совершенно доволен!
123 
