В комнате моей живет красивая…

• В комнате моей живет красивая
• Медленная черная змея;
• Как и я, такая же ленивая
• И холодная, как я.

• Вечером слагаю сказки чудные
• На ковре у красного огня,
• А она глазами изумрудными
• Равнодушно смотрит на меня.

• Ночью слышат стонущие жалобы
• Мертвые, немые образа…
• Я иного, верно, пожелала бы,
• Если б не змеиные глаза.

• Только утром снова я, покорная,
• Таю, словно тонкая свеча…
• И тогда сползает лента черная
• С низко обнаженного плеча.

1910

И там колеблется камыш…

• …
• И там колеблется камыш
• Под легкою рукой русалки.
• Мы с ней смеемся ввечеру
• Над тем, что умерло, но было,
• Но эту странную игру
• Я так покорно полюбила…

После 13 июля ст. ст. до середины августа 1911

Слепнево

В промежутки между грозами…

• В промежутки между грозами,
• Мрачной яркостью богатые,
• Над притихшими березами
• Облака стоят крылатые.
• Чуть гроза на запад спрячется
• И настанет тишь чудесная,
• А с востока снова катится
• Колесница поднебесная.

1910-е годы

Слепнево

1961

Записала на Илью в Комарове

Березы ^[14]

…Таких берез еще никто не видел. Мне страшно их вспоминать. Это наваждение. Что-то грозное, трагическое, как «Пергамский алтарь», великолепное и неповторимое. И кажется, там должны быть вороны. И нет ничего лучше на свете, чем эти березы, огромные, могучие, древние, как друиды, и еще древней. Прошло три месяца, а я не могу опомниться, как вчера, но я все-таки не хочу, чтобы это был сон. Они мне нужны настоящие.

Анна Ахматова. Из «Записных книжек»

1959–1961

Исповедь

• Умолк простивший мне грехи.
• Лиловый сумрак гасит свечи,
• И темная епитрахиль
• Накрыла голову и плечи.

• Не тот ли голос: «Дева! встань…»
• Удары сердца чаще, чаще.
• Прикосновение сквозь ткань
• Руки, рассеянно крестящей.

1911

Царское Село

Домашнего религиозного воспитания Ахматова не получила. В семье Горенко, как и во многих интеллигентных семьях предреволюционной поры, отношение к религии было спокойным. Однако младшие дочери Инны Эразмовны, бестужевки и народоволки, подрастая, наперекор семейной традиции стали проявлять непонятную матери религиозность с некоторым даже налетом экзальтации. Одна из товарок Анны по Киевской гимназии (год 1907) оставила такое важное свидетельство:

«Киевская весна. Синие сумерки. Над площадью медленно разносится благовест. Хочется зайти в древний храм св. Софии, но ведь я принадлежу к «передовым» и в церковь мне не подобает ходить. Искушение слишком велико… хочется отойти от обыденного. В церкви полумрак. Народу мало… в темном приделе вырисовывается знакомый своеобразный профиль. Это Аня Горенко. Она стоит неподвижно… Взгляд сосредоточенно устремлен вперед. Она никого не видит, не слышит. Кажется, что она и не дышит… Несколько раз хотела заговорить с ней о встрече в церкови, но всегда что-то останавливало. Мне казалось, что я невольно подсмотрела чужую тайну…»

Похороны

• Я места ищу для могилы,
• Не знаешь ли, где светлей?
• Так холодно в поле. Унылы
• У моря груды камней.

• А она привыкла к покою
• И любит солнечный свет.
• Я келью над ней построю,
• Как дом наш, на много лет.

• Между окнами будет дверца,
• Лампадку внутри зажжем,
• Как будто темное сердце
• Алым горит огнем.

• Она бредила, знаешь, больная,
• Про иной, про небесный край,
• Но сказал монах, укоряя:
• «Не для вас, не для грешных рай».

• И тогда, побелев от боли,
• Прошептала: «Уйду с тобой».
• Вот одни мы теперь, на воле,
• И у ног голубой прибой.

22 сентября 1911

Царское Село

Смуглый отрок бродил по аллеям…

• Смуглый отрок бродил по аллеям,
• У озерных грустил берегов,
• И столетие мы лелеем
• Еле слышный шелест шагов.

• Иглы сосен густо и колко
• Устилают низкие пни…
• Здесь лежала его треуголка
• И растрепанный том Парни.

24 сентября 1911

  15