52 
– Ты радуешься так, как будто обрела возлюбленного, а не потеряла!
– Возлюбленного! Да он никогда им и не был, – возразила Лукреция. Она тоже стала старше – теперь ей было четырнадцать. Между прочим, Джулия стала любовницей Александра как раз в четырнадцать лет.
– Все прекрасно, только я бы на твоем месте не стала так открыто демонстрировать радость по поводу его отъезда, – посоветовала Джулия.
– А мой святой отец придет меня повидать? – спросила Лаура, цепляясь за юбку матери.
Джулия взяла девочку на руки и расцеловала ее.
– Очень скоро, не сомневайся. Он не может долго оставаться вдали от своей маленькой Лауры.
Лукреция задумчиво наблюдала за ними – она вспомнила прежние дни, когда тот же самый отец с той же радостью посещал другую детскую. Александр казался таким же молодым, как в те времена, и так же нежно, как ее, Джованни, Чезаре и Гоффредо, любил малышку Лауру. Теперь все они выросли, и со всеми ними, за исключением ее, Лукреции, происходят всякие важные и волнующие перемены. Она тоже вышла замуж, но это не настоящий брак, и теперь она могла только радоваться, что муж сбежал. От нее, или от чумы – не важно. Что бы ни было причиной его бегства, ясно одно: он – трус. Да, трус.
Она мечтала о возлюбленном, столь же блистательном, как ее отец, столь же красивом, как ее брат Джованни, и столь же непредсказуемом и волнующем, как Чезаре, – а ей всучили какое-то ничтожество, вдовца с рыбьей кровью, который даже не протестовал против того, что брак так и не был осуществлен; ее выдали замуж за труса, сбежавшего от чумы и даже не попытавшегося увезти ее, Лукрецию, с собой.
Не то, чтобы она хотела уехать. Но, говорила она себе, если бы Джованни Сфорца оказался мужчиной, сумевшим заставить ее отправиться с ним, она бы не стала противиться.
– Джулия, а как ты думаешь, если Джованни Сфорца оставил меня, станет ли отец организовывать развод?
– Это зависит от того, – ответила Джулия, любовно убирая волосики со лба дочки, – насколько полезным считает святой отец твой брак.
– Но какая от него польза… сейчас?
Джулия спустила дочку на пол, подошла к Лукреции и обняла ее за плечи.
– Никакой. Значит, брак будет расторгнут, и ты получишь прекрасного мужа… Мужа, который не станет терпеть такое положение. Ты уже взрослая, Лукреция, ты созрела для супружества. Настоящего супружества. И тебе дадут красавца-мужа.
Лукреция улыбнулась.
– Давай вымоем волосы, – предложила она, Джулия согласилась. Это было их любимое времяпрепровождение: они мыли волосы каждые три дня, потому что иначе их золотые кудри теряли свой природный блеск.
За этим занятием они продолжали болтать о том, какой же замечательный муж появится у Лукреции, когда Папа освободит ее от Джованни Сфорца. Лукреция уже видела себя в пурпурном бархатном платье, расшитом жемчугом, вот она преклоняет колени перед отцом и говорит: «Я согласна», а мужчина, который стоит на коленях рядом с нею, – что ж, это какая-то туманная фигура, соединившая в себе черты и качества, восхищавшие ее в отце и братьях.
Определенно, она видела рядом с собою кого-то из Борджа.
Мечтам Лукреции, похоже, не суждено было сбыться: как только ее отец узнал о поступке Джованни Сфорца, он ужасно разозлился и выслал беглому зятю приказ вернуться.
Но в мире и покое Пезаро, среди своих подданных и вдали от политических конфликтов и чумы, Джованни осмелел. Он никак не прореагировал на приказы.
За приказами последовали угрозы и обещания, ибо Александр боялся того, что может натворить вышедший из-под контроля зять.
В конце концов Папа объявил, что, если Джованни Сфорца вернется в Рим, он сможет осуществить свой брак и получить приданое.
Все с нетерпением ждали, как ответит на это предложение Сфорца. Лукреция тоже ждала… С ужасом.
ПЕЗАРО
Но даже такая наживка не могла заманить Джованни Сфорца в Рим.
В Италии было неспокойно, и Сфорца прекрасно это видел. На этот раз причиной волнений была не постоянная вражда соседствующих государств – нет, на полуостров пала тень врага куда более могущественного.
Король Франции возобновил свои требования на неаполитанский трон и сообщил Александру, что для обсуждения данного вопроса высылает в Ватикан послов.
Хитрый Александр принял послов со всеми подобающими почестями, чем заслужил среди итальянцев такую нелюбовь, что стали поговаривать даже о том, будто Папу вскорости сместят. Делла Ровере был начеку: он точно пообещал себе, что уж в следующий раз не упустит своего шанса.
52 
