Особенно,... 
56 
Рассуждая как политик, учитывающий в первую очередь интересы короля и свои собственные, Кромвель был убежден, что я должна жить под одной крышей с Его Величеством – так будет спокойней прежде всего королю с Кромвелем, ну и… мне. Ему совсем не хотелось, чтобы вокруг меня собрались недовольные и сами восстановили меня в тех правах, которых лишил меня король.
Отец, со своей стороны, тоже, видимо, понял, что держать меня и дальше в ссылке – опасно. Я уже была двадцатилетней женщиной, способной повести за собой тех, кто не хотел признавать разрыва с Римом.
То ли это Кромвель убедил отца, то ли он сам решил, но факт остается фактом – в один прекрасный день ко мне явилась делегация из двух высокопоставленных персон – герцога Норфолкского и графа Сассекса. Они вручили мне официальную бумагу, из которой явствовало, что я – настоящее чудовище, ибо родная дочь никогда не пошла бы против родного отца в его стремлении к правде и благополучию своих подданных. Только благодаря доброте и милосердию Его Величества я все еще нахожусь здесь, где мне дается возможность просить его о прощении.
Я не могла. Не могла признать, что моя мать не была женой короля, что я – не его законная дочь, что Папа Римский – не наместник Бога на земле, а обыкновенный епископ. Передо мной возник образ матери, которая была тверда, как алмаз, зная, что ее могут и убить, и отравить, но она презирала ложь и тех, кто прибегал к обману. Мне было тяжко.
Я сказала высоким гостям, что буду во всем послушна воле отца, но не могу признать, что его брак с моей матерью был недействительным, и одобрить разрыв с Римом.
Герцог с графом пришли в ярость. Они начали орать на меня и осыпать оскорблениями, особенно отличился Норфолк, славившийся буйным нравом. Я отнеслась к этому довольно спокойно, понимая, что ими движет страх перед королем. Им ведь придется вернуться к нему ни с чем. Неизвестно, как воспримет король известие, что его дочь осталась непреклонна по двум основным вопросам, которые, собственно, и вызвали это противостояние. Ему придется признать, что его родная дочь разделяет взгляды многих мятежников и бунтовщиков, так и не смирившихся с его нововведениями в церкви. Мятежная дочь являла собой реальную опасность, и он хотел вернуть меня в свое стойло. Тогда бы он мог, не опасаясь волнений, выезжать со мной и с новой королевой, показывая народу, что я – его любимая, пусть и незаконнорожденная, дочь, и между нами – полное взаимопонимание. Эти двое хорошо знали, что нужно их хозяину, а теперь им предстояло сообщить ему, что у них ничего не вышло.
Гонцы, приносящие плохие вести, не могли ждать пощады, а тем более от такого короля, который даже в свои лучшие времена, когда он еще любил повеселиться, и то был страшен в гневе. А теперь он постарел и стал настоящим деспотом.
Сассекс восклицал:
– Не могу поверить, что передо мной – дочь короля. Вы просто тупая, упрямая девица!
Я невозмутимо смотрела на него. А про себя добавила: «Упрямая, как отец».
Норфолк тоже орал, что, будь я его дочерью, он бы высек меня хорошенько. На что я сочла нужным возразить, что у него есть, на ком срывать зло – собственная жена, которая, как известно, не жалует его любовниц. Услышав это, он прошипел:
– Я бы запорол тебя… насмерть.
– Боюсь, что народ вас не поймет и раздерет на части.
Он знал, что я права, и разозлился еще больше.
– Подожди, придет время, и я размозжу твою упрямую башку!
Мне стало смешно – эти трусы наперебой оскорбляли меня, полагая, что им удастся добиться того, за чем их послал король.
– Ваши угрозы, милорд, – сказала я, повернувшись спиной к Норфолку и сохраняя то высокомерное выражение лица, которое всегда приводило в бешенство леди Шелтон, – меня нисколько не удивляют. Это так на вас похоже, но руку на меня вы не поднимете. А в конце мне хотелось бы напомнить, с кем вы имеете честь беседовать.
Они сразу присмирели и убрались вон, поджав хвосты, как паршивые псы.
* * *
Чапуи, приехавший на следующий день, был мрачен.
– Король разнес их в пух и прах, – сообщил он, но в глазах его при этом блеснули веселые искорки. – Однако король убежден в ваших связях с мятежниками на севере, которые пользуются вашим именем, чтобы сплотить вокруг себя единомышленников. Он явно нервничает, но, как вы заметили, уступать не намерен. Вам… было бы лучше сейчас находиться не здесь, а во дворце. Боюсь, что от него всего можно ожидать. Не забывайте, что его власть стала неограниченной после разрыва с Римом. Тогда мало кто верил, что он решится на этот шаг. Но он его сделал. И кто знает, что последует за этим?
56 
