Лёгкий, ненавязчивый романчик 
71 
– Миледи, я, право, не хочу говорить. Такая, право, глупость. Даже пересказывать стыдно.
– Но я хочу услышать.
– Миледи, это истинная чушь.
Изабелла подняла голову, смерила ее холодным взглядом.
– Я хочу услышать любую чушь.
Ее придворные дамы, не говоря уже о служанках, боялись Изабеллу. Не то чтобы она была с ними особенно груба или свирепа, но за ее сухостью и холодностью они чуяли жестокость и безжалостность.
Женщина, упомянувшая о какой-то глупой истории, поспешно ответила:
– Это просто слухи, миледи, сплетни. Они говорили о короле. Ничего особенного.
Лицо Изабеллы порозовело, в глазах появился блеск, и говорившая еще поспешней добавила:
– Они говорили… эти люди… О, простите, миледи, они были, наверное, не в своем уме… Говорили, что король… что он еще ребенком был подменен нянькой. А настоящего сына великого Эдуарда нянька уронила, когда тот был еще младенцем, и он, бедняжка, умер. И потому, говорят они, потому…
– Ну, ну! – Изабелла сдвинула брови.
– Потому, они говорят… такой сын у такого короля…
– Какой сын?
– Я не знаю, миледи, я ничего не знаю. Это они…
Изабелла рассмеялась.
– В самом деле, глупая история. Ведь стоит только посмотреть на короля… Вы смотрели на него когда-нибудь?
– Да, миледи.
– Разве он не вылитый отец, каким тот был в его возрасте?
– Вы… вылитый, миледи.
– Если только нянька не нашла еще одного точно такого ребенка, – с улыбкой добавила Изабелла.
И все с облегчением рассмеялись и начали оживленно болтать о всяких пустяках.
Но для Изабеллы история прозвучала достаточно серьезно – как еще одно подтверждение того, в какую сторону направлены умы людей, как разочарован народ в преемнике старого короля. И ничего удивительного, что в этом народе созрела и дала ростки мысль о том, что король не настоящий и что такого короля, как нынешний, не мешало бы заменить на более достойного.
Да, ее муж окончательно потерял уважение народа. Люди хотят крепкого и сильного правителя, который не льет слезы по своим порочным дружкам, но побеждает в битвах, и при упоминании чьего имени враги трепещут, а не произносят такие слова, как Роберт Брюс, кто позволил себе во всеуслышание заявить: «Я больше опасаюсь духа Эдуарда I, чем всех армий Эдуарда II, и для меня куда труднее было бы отобрать хоть один дюйм земли у короля-отца, чем целое королевство у его сына».
Беднягу Эдуарда не только перестали любить и почитать, его начали презирать. В этом смысле история, которую она только что вытянула из напуганной женщины, очень показательна и пришлась Изабелле по сердцу.
Но жизнь есть жизнь, она диктует свои правила и законы, и той ночью Изабелла посетила своего мужа, чтобы узнать у него, как прошло погребение Гавестона… и не только для этого.
О, с каким презрением, разумеется скрытым, слушала она его слезливо-радостный рассказ о погребальном торжестве. Ну что за идиот! Никак не может угомониться, и это в такое время, когда люди мрут от голода и болезней. У Ланкастера хватило ума не препятствовать дурацкому представлению, которое, несомненно, вызвало еще большее небрежение, если не прямую ненависть народа к королю.
Неужели он забыл недавнюю историю страны, своего королевского рода Плантагенетов и что произошло с его дедом Генрихом III и особенно с прадедом, королем Джоном, прозванным Безземельным? Как тот лишился в результате неудачных войн почти всех владений во Франции; как признал себя вассалом папы римского; как, проиграв в борьбе с баронами, вынужден был подписать Великую хартию вольностей, по которой бароны получали право, в случае невыполнения королем ее установлений, поднимать против него восстание и которая ограничивала власть короля в землевладении, судопроизводстве и многом другом.
Ее муж хочет всего этого снова? В еще худшем варианте?.. О, какой дурак! Какой жалкий, беспомощный дурак!..
Она погладила его волосы, обняла. Прижалась к нему… Ей нужны дети от него. Еще дети. В них ее сила. Одного сына недостаточно. Мало ли что с ним может случиться. Почему-то мальчики умирают чаще – так она слышала. Сыновья будут поддержкой в обретении власти. Больше ей не на кого сейчас опереться. Ее могущественный король-отец умер. По слухам, это случилось сразу после того, как отца проклял глава тамплиеров Жак де Моле, когда последнего сжигали на костре. Ее брат Людовик, прозванный Сварливым, потому что вечно со всеми ссорился, был нездоров. Опять же, если верить тому, что говорят люди, ни один из сыновей бывшего короля Франции не будет теперь здоровым – после того, как их отец поступил с тамплиерами…
71 
