147 
Он обнял девушку и почувствовал, как жизненная сила и тепло покидают ее тело, Брансен лихорадочно пытался собраться с силами и помочь Кадайль. Но ее ранение настолько потрясло его, что Брансен никак не мог сосредоточиться. С минуты на минуту могли прибежать солдаты, да и Баннарган скоро очнется и придет в неистовство. Брансен прижал гематит к ране на шее девушки и вложил в него все свои силы и душу.
Но от волнения дрожащие пальцы никак не могли удержать камень и освободить энергию.
Вдруг чья-то рука опустилась ему на плечо, и Брансен от неожиданности чуть не упал на пол.
– Брансен, – раздался у самого уха негромкий голос брата Реанду. – Давай попробуем вместе, дружок. – Монах протянул руку и накрыл своей ладонью пальцы юноши, сжимающие камень. – Успокойся, – прошептал Реанду. – Спокойствие – ключ к излечению.
Реанду продолжал что-то говорить, и его шепот успокаивающе действовал на юношу. Он ощутил силу Реанду, поступающую в его пальцы и в гематит, и Брансен использовал ее как проводник своей энергии.
Вскоре его рука ощутила тепло.
Кровотечение уменьшилось, а потом прекратилось совсем.
Но Кадайль казалась такой бледной и неподвижной…
– Пожалуйста, – прошептал Брансен, но девушка не шевельнулась.
Брансен со слезами на глазах обнял тело своей возлюбленной, и Реанду ласково похлопал его по спине. Затем уставший до предела монах поднялся на ноги и обернулся. Он знал, что лорд Прайди мертв, и знал это с того момента, когда вбежал в эту комнату. Над его телом замер Баннарган с искаженным от ярости и горя лицом. Воин шагнул к Реанду и Брансену, но монах остановил его, подняв дрожащую руку.
– Слишком много трагедий для одного дня, – сказал Реанду.
– Сегодня умрет еще один из нас, – пообещал Баннарган.
– Только из-за того, что он защищал любимую женщину?
Этот простой вопрос несколько уменьшил решимость великана, и он остановился.
– Разве Баннарган, верный Баннарган, не способен на такие чувства?
– Лорд Прайди мертв, – произнес гигант. – Берниввигар мертв. Ренарк полуживой корчится на полу, а твой магистр Бателейс лежит внизу с переломанными костями! И все из-за одного человека, из-за этого Разбойника!
– Продолжив этот перечень, ты ничего не добьешься, – ответил Реанду.
Баннарган взглянул в лицо монаха, потом перевел взгляд на лежащий перед ним меч.
– Я получу удовлетворение от его смерти, и этого будет достаточно, – проворчал воин и нагнулся за мечом.
Вдруг прямо под его ногами прокатилось тело, Баннарган непроизвольно отпрянул, а когда он снова попытался поднять оружие, меча на полу не оказалось. Баннарган выпрямился, но Разбойник уже принял боевую стойку и нацелил меч ему в грудь.
– Ты говоришь об удовлетворении? – спросил Брансен. – Но и я могу получить удовлетворение от смерти того, кто изувечил, а потом сжег на костре моего отца Гарибонда. Я почти удовлетворен, увидев, что лорд Прайди погиб от руки Баннаргана, и теперь хочу увидеть, как могучий воин падет от моей руки. Да, мне известно, что ты был среди тех, кто убил Гарибонда. Молись своим богам Баннарган, и побыстрее!
Брансен сделал движение, означающее начало атаки, но крик Реанду его остановил.
– Нет! – воскликнул монах. – Не делай этого, Брансен!
Реанду стремительно рванулся вперед и встал между Баннарганом и Брансеном.
– Друг мой, умоляю, это не выход из положения. Ты ничего не добьешься, убив его или кого-то еще.
– А брат Реанду тоже присутствовал при казни Гарибонда? – резко спросил Брансен.
Реанду побледнел, и Брансен получил желаемый ответ. На какое-то мгновение все, в том числе и сам Брансен, были уверены, что меч Разбойника пронзит грудь Реанду.
– Брансен! – раздался голосок Кадайль. Разбойник тут же отвернулся и от беспомощного монаха, и от Баннаргана, чтобы взглянуть на Кадайль. Она открыла глаза и приподнялась, опираясь на локти. Взгляд любимых глаз был устремлен на него. И был полон осуждения в этот решающий момент. Тяжесть этого осуждения заставила Брансена задуматься.
Он посмотрел на дрожащего от страха и усталости монаха, потом на мрачного Баннаргана.
И опустил меч.
Ранним утром следующего дня Баннарган изучал стоявшего перед ним хрупкого на вид парня, и в его душе боролись противоречивые чувства – смятение, сожаление и ненависть. Поступки этого человека стали причиной гибели его дорогого друга, и сердце воина требовало мести.
147 
