59 
Он отыскал ее и сказал, что должен поговорить с ней. Не согласится ли Тамар прогуляться с ним?
Он прошел с нею на полянку к ручью, к тому месту, которое они так хорошо помнили оба. Как только они оказались там, девушка поняла, что рядом с ней прежний Бартли. Нежный возлюбленный, готовый угождать, испарился, перед ней был чувственный мужчина, привыкший добиваться своего. Он грубо взял ее за плечи.
Его глаза загорелись, и Тамар вздрогнула, испугавшись страсти, которую они излучали. Бартли крепко поцеловал ее в губы, и этот поцелуй обжег ее.
Страх, дремавший в ее душе, снова превратился в порыв ненависти.
— Сейчас же отпусти меня!
Но он продолжал держать девушку за плечи, глядя ей в глаза.
— Знала ли ты, — спросил он, — что этот человек, Хьюмилити Браун, осмелился устраивать свои сборища на земле моего отца?
Она почувствовала странный холодок в желудке.
— Да, да, — продолжал он. — Этот ловкач имел наглость собирать свою паству в одной из хижин в отцовском имении. Этот кроткий святоша сам и есть грешник. Он нарушает закон. Нынче придумали премиленькие наказания для нарушителей законов.
— Почему ты говоришь это мне?
— Погоди, сейчас услышишь. Я велел одному из моих конюхов прикинуться на время пуританином, и он сказал мне, когда следующее сборище. Так что мне известны их секреты.
— Я спрашиваю, почему ты решил, будто мне есть до этого дело? И что ты грозишься сделать?
— А что, ты думаешь, я, как честный гражданин своей страны, должен сделать?
— Ты не сможешь сделать это, Бартли! — воскликнула она. — Все эти люди, которые жили среди нас, — наши друзья!
— Нарушители законов! А Хьюмилити Браун — самый худший из них. Его упекут в тюрьму. Я слыхал, что там делают с подобными людьми. Их гноят в темницах, морят голодом и пытают. А для таких закоренелых преступников, как Хьюмилити Браун, дело может кончиться веревкой! А может, даже костром, кто знает?
— Ты не посмеешь это сделать!
— Это почему же?
— Я не допущу. Я предупрежу его.
— Я все равно доберусь до него. Он не сможет отрицать то, что он сделал.
— Ты в самом деле столь жесток или просто хочешь заставить меня поверить в это?
Бартли встряхнул ее за плечи, а глаза его продолжали гореть от ненависти к Хьюмилити Брауну и от страсти к ней.
— Мне неприятны твои чувства к этому человеку.
— Ты не в своем уме.
— Я видел вас вместе.
— Он всего лишь садовник. Для чего он мне?
— Я не слеп. Он человек образованный, а работает в саду, потому что потерял все на корабле, что отправлялся в Вирджинию. Он выжидает момент, когда сможет снова попасть на борт судна. Тогда… он, без сомнения, возьмет тебя с собой. Ричард приглашает его к себе в кабинет, беседует с ним. Это не похоже на отношения хозяина и слуги.
— Разве Ричард не может поговорить со слугой?
— Отчего же тогда он не приглашает к себе других слуг? О нет! Ричарда и его дочь интересует парень, который мне не нравится.
— Я ненавижу тебя, Бартли!
— Потому что любишь этого пуританина?
Она подняла руку, чтобы ударить его, но Бартли схватил ее.
— Ты делаешь мне больно.
— Я делаю это нарочно, чтобы ты знала, я могу причинить боль тем, кто предпочитает сладкоречивого проповедника мужчине. Когда они будут вешать его, я приглашу тебя на этот спектакль. Ручаюсь, соберется большая толпа, чтобы проводить его в ад.
— Бартли! — взмолилась Тамар. — Ведь ты не сможешь поступить столь жестоко и подло?
— Ты увидишь, что я могу сделать ради моей страны.
Он бросил на нее лукавый взгляд, мол, пусть думает, что хочет; потом отпустил ее руку и пошел прочь. Она побежала за ним.
— Прошу тебя, не делай этого, Бартли.
Он повернулся к ней, и губы его медленно расплылись в улыбке. Эта улыбка заставила ее задрожать, она напомнила ей тот, другой день.
— Милая, — ответил он, — я ни в чем не могу тебе отказать. Если ты… хорошенько попросишь меня… я могу изменить свое намерение.
Он обнял ее и прижал к себе так сильно, что ей показалось, будто их тела слились в единое целое.
— Нет ничего на свете, в чем я мог бы отказать тебе.
— Что? — начала она устало.
— Оставь свое окно открытым нынче ночью, и я клянусь Богом и своими родителями, что позволю пуританам собираться хоть каждый вечер и не стану им мешать.
Тамар презрительно взглянула на него.
— Ты думаешь, что сможешь снова провести меня, прибегнув к той же уловке?
59 
