60 
— В тот раз это была уловка, ты права. Я никогда не предал бы Ричарда, своего друга. Я люблю Ричарда. А Хьюмилити Брауна терпеть не могу, презираю. А улыбки, которые ты даришь ему, сделали его моим врагом!
— Ты хочешь, чтобы я ненавидела тебя еще сильнее?
— Если ты не можешь отдаться мне по любви, я согласен на то, чтобы ты сделала это из ненависти. Потому что так или иначе я должен обладать тобой.
— Стало быть, просить тебя бесполезно?
— Я тебе уже все сказал.
Она сердито тряхнула головой и пошла к дому.
Она лежала и ждала его.
Тамар убедила себя в том, что иного выхода не было. В прошлый раз он обманул ее, но на этот раз он говорил серьезно. Он грубый, бессердечный, развратный. Как она могла думать о нем как о будущем муже?
— Я предпочла бы умереть! — бормотала она, уткнувшись в подушку. — Но что я могу сделать? Разве я могу позволить ему предать Хьюмилити Брауна? Ведь пострадают и другие!
Она закрыла глаза и попыталась представить себе Хьюмилити Брауна стоящим в яме подземелья по колено в воде, отгоняющим крыс, пытающихся вцепиться в его исхудавшее тело. Но она видела перед собой лишь Бартли, приближающегося к ней… шепчущего ее имя. «Я ненавижу его, — убеждала она себя. — Это ужасно и постыдно! Но пусть уж лучше это случится, чем мои друзья погибнут в тюрьме или на виселице!»
Вот он идет. Это повторяется. Полог кровати раздвинулся, и она услышала в темноте его легкий смех.
Его руки стали ласкать ее…
— Ну вот, любимая, ты снова ждала меня.
— Я ненавижу тебя! Ненавижу! — сказала она. — И буду ненавидеть всегда за то, что ты сделал со мной.
Он, как и в прошлый раз, стал подсмеиваться над ней.
— Как ты хотела меня! Неужто ты думаешь, что сможешь скрыть от меня свои чувства? Меня трудно провести, Тамар. Я слишком хорошо знаю женщин. Почему ты упрямо твердишь, что ненавидишь меня? Ты хочешь меня до боли. Тебе известно, что мне наплевать на пуритан. Чтоб их поразила чума с оспой! Плевать я хотел на них! Пусть устраивают свои сборища хоть каждую ночь. Пусть молятся, пока не охрипнут. Я никогда бы не стал предавать их. Неужто я похож на человека, который стал бы утруждать себя ради каких-то жалких пуритан?
— Я верю, что ты способен на любую жестокость.
Он улыбнулся.
— О, это была восхитительная ночь, не правда ли? Лучше первой… Ведь тогда ты все же немного сопротивлялась.
— Ты груб и жесток, я ненавижу тебя.
— Ты не устала повторять одно и то же?
— Я буду твердить это снова и снова.
— Выходи за меня, Тамар. Я обещаю быть верным… насколько могу.
— Выйти за тебя? Да я скорее умру.
— А что, если родится младенец? Тогда ты, поди, уж точно согласишься. Чтоб я пропал!
— Если родится младенец, это ничего не изменит.
— Поживем — увидим. Когда эта гнусная домоправительница станет разнюхивать и подглядывать! Спорю, тогда ты переменишь свое мнение.
— Ты забыл, что я ненавижу тебя?
Он вздохнул.
— Это ты уже говорила, Тамар. Когда же ты наконец будешь правдива, искренна и благоразумна? Когда мне уже не надо будет изощряться, придумывая способ побыть с тобой?
— Более такого случая не представится.
— Я надеюсь, что ты забеременеешь. Боже, как сильно я на это надеюсь! Еще есть время до отплытия моего корабля. Я знаю, если родится ребенок, ты передумаешь. Тебе придется сделать это. Это будет для тебя хорошим поводом, а ведь тебе всегда необходим повод! Ради младенца ты согласишься выйти за меня так же, как ты любезно согласилась заняться со мной любовью сперва из-за Ричарда, потом из-за Хьюмилити Брауна!
— Выйти за тебя? — Она презрительно засмеялась. — Сама мысль об этом меня просто смешит! Впрочем, смеяться не стоит, ведь это была бы трагедия. Не прошло бы и недели нашего замужества, и я придумала бы, как тебе досадить!
— Не бойся! Я укротил бы тебя. Ты стала бы кроткой и любящей… образцовой женой еще до конца недели.
Тамар чувствовала себя раздавленной, израненной, униженной… Он волновал ее, возбуждал, теперь она это поняла. Лежа в его объятиях она наслаждалась и ненавидела его, и ей было стыдно сознавать это.
Последующие недели она была сама не своя от волнения. Она ужасалась при мысли о том, что у нее может родиться дитя, а иной раз страстно этого желала. Она представляла себе, как скажет ему: «Ради младенца…»
Но тут же гордость снова брала верх. Чтобы ее, которую уже в детстве люди боялись обидеть, он мог так унизить, переспать с ней, как поступает хозяин со служанкой, когда ему вздумается!
60 
