47 
— Некоторые называют меня колдуньей, — сказала она. — В старые времена меня бы, наверное, сожгли на костре — стольких добрых женщин постигла эта участь. Но колдуньи-то бывают разные. Белые колдуньи несут людям только добро. И если называть меня колдуньей, так уж белой. Я помогаю людям. И я хочу помочь вам.
Я испытала облегчение, услышав цоканье лошадиных копыт. Миссис Карлинг встала и подошла к окну.
— Это Фиона, — сказала она, и через несколько секунд в комнату действительно вошла Фиона.
— Ноэль! — воскликнула она. — Хорошо, что ты пришла. Вижу, ты уже познакомилась с моей бабушкой.
— Мы очень приятно беседовали, — сказала миссис Карлинг.
— Мне пришлось поехать в Джасмин Котедж, — сказала мне Фиона.-Там в саду нашли несколько черепков. Должно быть, года два назад кто-то выбросил старый молочный кувшин, — с сожалением сказала она и улыбнулась. — Такое случается то и дело. Но все равно, мы должны просмотреть каждую находку, ничего нельзя пропустить.
— Да, конечно, — согласилась я.
— Ну что ж, я рада, что ты тут не скучала. Спасибо, бабушка.
Фиона выглядела немного смущенной, и сейчас, после знакомства с ее бабушкой, я могла понять причину этого.
— Я полагаю, Фиона, сейчас неплохо было бы выпить по чашечке кофе, — сказала миссис Карлинг.
— Да, я бы не отказалась, — ответила Фиона.
Когда миссис Карлинг ушла варить кофе, Фиона почти вопросительно посмотрела на меня. Я понимала, что ей хочется узнать, что говорила мне ее бабушка.
Я сказала, что мы очень интересно побеседовали, и ее беспокойство, казалось, немного улеглось.
Мы пили приготовленный для нас кофе, когда приехал Родерик.
Он сказал, что ездил по делу к одному из фермеров-арендаторов и проезжая мимо, не мог не заглянуть. Он был рад встретить меня здесь. Я знала, что он очень доволен нашей дружбой с Фионой.
Фиона рассказала о том, как она ездила осматривать осколки молочного кувшина.
— Очередной кувшин! — засмеялся он. — Можешь не сомневаться, нас ждет еще много таких находок.
— Беда только в том, что заранее никогда не знаешь.
— Мы не оставим здесь камня на камне, — с пафосом произнес Родерик. — Ведь, кто знает? Может быть нас ждет здесь открытие века. А как подвигается твоя ваза?
— Медленно. У меня скопилось так много черепков от разных сосудов, что я не знаю, как и разместить их.
— Тебе надо выделить комнату в Большом доме.
— При условии, если бы я сама этого хотела.
— Почему бы и нет? Комнат там хватает. Все, что от тебя требуется — это сказать.
— Я буду это иметь в виду.
— Да, а то ведь у нее здесь просто повернуться негде, — сказала миссис Карлинг, с ласковой улыбкой глядя на внучку.
Когда мы с Родериком собрались вместе возвращаться в Леверсон Мейнор, миссис Карлинг взяла меня за руку и пристально посмотрела в глаза.
— Я очень хочу, чтобы вы навестили меня, — сказала она.
— Спасибо, буду рада.
— Пожалуйста, обещайте мне.
— Я приду.
— Думаю, вы найдете это полезным для себя.
Мы распрощались и вышли. Родерик спросил:
— Ну, что ты думаешь о старой леди?
— Она очень необычная.
— Необычная! Некоторые считают ее просто ненормальной.
— Она сама говорит, что еще лет двести назад ее сожгли бы как ведьму на костре.
— Ее счастье, что она живет в наше время.
— По-моему, она просто боготворит Фиону.
— Вне всякого сомнения. Фиона вполне достойна и обожания и восхищения. И, конечно, совсем не похожа на свою бабушку — никаких пустых фантазий. Она твердо стоит ногами на земле. И очень хорошо относится к бабушке, хотя та доставляет ей временами немало хлопот.
Мы подъехали к дому. Я вошла внутрь, а Родерик повел наших лошадей в конюшню.
Вскоре я получила весточку от Лайзы Феннел:
«Дорогая Ноэль!
Я не написала тебе раньше, так как была больна. Я все еще живу в этом доме. Мсье Бушер сказал, я могу остаться, пока не найду чего-нибудь подходящего. Миссис Кримп относится ко мне с ангельской добротой. Не знаю, что бы я без нее делала и, конечно, без гостеприимства мсье Бушера.
Смерть твоей мамы была для меня ужасным ударом. Я очень любила ее. Ее поддержка и понимание так много значили для меня. Я никогда не задобуду о том, как она помогла мне. Она была самым замечательным человеком, кого я когда-либо знала.
Умереть так внезапно и в расцвете лет — это просто потрясло меня. Я в это время была немного простужена. А после этого шока болезнь усилилась, и я слегла всерьез.
47 
