30 
Лиза еще ни разу не оставалась одна незапертая. Мать прошла под деревьями парка и направилась к дому. Так далеко она раньше не уходила. Страх охватил Лизу, и как это всегда бывает с маленькими детьми, он немедленно вызвал слезы. Она готова была уже закричать и заплакать, но в ту самую секунду, когда слезы уже клокотали в горле, из-за Шроув-хауса показался мистер Тобайас. Остановившись, он протянул вперед руки, и они с матерью посмотрели друг на друга.
Почему-то сознание того, что мистер Тобайас рядом, что мать вышла всего лишь на встречу с ним, успокоило Лизу. Мать взяла обе его руки в свои, что-то сказала и засмеялась. Он обошел вокруг нее, оглядел ее сверху донизу, кивнул, коснулся пальцем ее красивой поблескивающей косы. Потом взял ее под руку, и они вместе направились к дому, они шли, тесно прижавшись друг к другу. Лиза уже не волновалась, что мать ушла, потому что они были вместе и находились неподалеку, в Шроуве.
Немного неприятно было, что ее нет с ними, как будто она оказалась лишней. Но страха она не чувствовала. Она вновь кинулась в комнату матери, чтобы посмотреть, нет ли кого перед сторожкой, пусть даже это будут всего лишь кролики, щиплющие бордюрную травку. По вечерам кролики всегда появлялись, в этом не было ничего необычного. Они не могли добраться до материнского огорода, потому что большая часть грядок была покрыта сетками, — салат-латук, капуста, горох и морковь, но не бобы и не клубника, потому что кролики их не ели. Солнце опускалось за лес, деревья сделались черными, а небо стало таким ослепительно золотым, что на него невозможно было смотреть. Лиза следила, как солнце опускается и исчезает, пока не померкло все золото и небо вместо желтого не превратилось в розовое, а потом окрасилось в красный цвет. Как только солнце зашло, появились летучие мыши. Мать объясняла, что они охотятся на насекомых в темноте: их писк, который не в состоянии услышать человеческое ухо, отскакивает от предметов в воздухе и эхом возвращается к ним.
Ночная бабочка подлетела к окну, и Лиза узнала в ней оливковую совку, хотя ее тельце было желто-коричневым, а не розовато-коричневым, а подкрылья желтоватыми. Возможно, подкрылья всегда такие. Мать принесла ей из библиотеки Шроува книгу о ночных бабочках, а также «Полное собрание британских бабочек» Фроухока. Лиза сбежала вниз и достала книгу. Она не отказалась бы и от яблока, но в это время года яблок не было. Вместо этого она поела клубники, которую они с матерью собрали перед приездом мистера Тобайаса.
Лизе не удалось найти картинки, по которой она без колебаний могла бы опознать увиденную бабочку, и она, забравшись в постель, должно быть, уснула, потому что больше ничего не помнила о той ночи, а вот в следующий вечер или через вечер она выглянула из материнского окна намного позднее, в сумерках, и увидела их у ворот Шроува, они стояли, прислонившись к стене маленького замка. Мистер Тобайас обхватил мать руками и целовал ее так, как Лиза никогда не видела, чтобы кто-то кого-то целовал, — прямо в губы.
По правде говоря, Лиза вообще не видела, как люди целуются, и знала только материнские поцелуи, но это было совсем другое. Мистер Тобайас отпустил мать, и мать вошла в дом. Возвращаясь крадучись в свою комнату, Лиза услышала, как мать поет внизу. Пела она не громко, но с удовольствием. И Лиза узнала песню, вроде бы называющуюся «Моцарт», потому что она часто слышала, как мать ставит пластинку, где женщина поет, как она сделала бы своего любимого лучше с помощью снадобья, которое хранится в ее сердце.
На уик-энд в Шроув прибыло много гостей. Это все были друзья мистера Тобайаса, как сказала мать, — двое мужчин и три женщины; они появились на проселочной дороге и, не останавливаясь, проследовали мимо сторожки, через ворота Шроува прямо к дому. Лиза спросила, нельзя ли им пойти туда, ей и матери, посмотреть гостей, но мать сказала, нет, ей не стоит показываться там до понедельника, и Лизе, конечно, тоже.
— Почему? — спросила Лиза.
— Потому что я сказала «нет», — ответила мать. — Мистер Тобайас приглашал нас, но я сказала «нет», не в этот раз.
— Почему?
— Думаю, так лучше, Лиза.
В субботу вечером Лиза увидела, как гости возвращаются с прогулки. Она стояла возле окна в комнате матери и видела их всех очень ясно, как они идут по саду возле сторожки. Одна из дам остановилась, чтобы полюбоваться большой каменной вазой матери, в которой буйно цвели герани, фуксии и канатник.
30 
