Особенно,... 
101 
Засмеявшись, она коснулась его.
— Клаудия, детка, похоже, ты любишь свою маму, — сказала Катрин.
Но она знала, что малышка Клаудия скоро подрастет и переключит свое внимание с матери на Диану… если не произойдет чуда.
Влияние Дианы на короля становилось все более сильным. Он сделал ее герцогиней де Валентинуа, подарил много великолепных имений. Она была ревностной католичкой, и король считал, что поступает справедливо, передавая ей конфискованные владения протестантов, а также штрафы, которые периодически выплачивали ему евреи.
Размышляя о своей ненависти, Катрин презирала себя. Почему она не находит способ устранения Дианы? Что за безумие эта любовь! Только страх потерять Генриха мешал ей воспользоваться одним из имеющихся у нее в наличии ядов. Иногда Катрин казалось, что стоит рискнуть. Даже если это обречет ее на вечную ненависть Генриха, она все же избавится от унижения, которое она испытывала, наблюдая за тем, как они предаются любви. Но она знала, что ее любовь к Генриху сильнее ненависти к Диане. В этом заключалась вся проблема. При нынешнем положении дел в промежутках между родами она делила Генриха с Дианой. В другие моменты она давала волю своему воображению. Но смерть Дианы грозила Катрин разлукой с Генрихом… она лишится визитов мужа и той близости с ним, которая происходила в ее сознании.
Иногда она умоляла братьев Руджери помочь ей. Они проявляли твердость. Каким бы коварным ни был яд, они боялись рисковать. Они умоляли ее внять голосу рассудка. Только любовь Катрин к мужу спасала Диану.
В начале следующего года родился Луи; в июне состоялась коронация Катрин. Французская корона была надета на голову Катрин, но королевские бриллианты носила Диана. На медалях чеканили изображение Дианы и короля.
Устав от торжеств, состоявшихся по случаю коронации, Катрин легла в постель и с тоской подумала о короле: в тот день она видела его в кольчуге, прикрытой серебристой туникой, с мечом, рукоятку которого украшали рубины и бриллианты. В какой величественной лозе сидел он на прекрасном гнедом жеребце! Всадники, ехавшие рядом с королем, держали над его головой балдахин из голубого бархата с лилиями, вышитыми на нем золотыми нитями.
Он выглядел весьма впечатляюще. Неудивительно, что народ бурно приветствовал его.
Катрин сжимала и разжимала кулаки. Если бы только… я сделаю это. Сделаю. Пусть будет что будет. Я перестану видеть, как он любит ее, как отдает ей то, что по праву принадлежит королеве.
Не раз по ночам она отравляла Диану в своем воображении; она сыпала ядовитый белый порошок в еду женщины; видела ее листающей книгу, страницы которой были пропитаны ядом; наблюдала за тем, как Диана натягивает перчатки, обработанные специальным составом.
Но утром осторожность возвращалась к ней вместе со здравым смыслом; хотя Катрин не могла освободиться от этой навязчивой идеи, ставшей наряду с любовью к Генриху и ненавистью к Диане неотъемлемой частью ее жизни, она знала, что время для ее осуществления еще не пришло.
Наблюдавшей за веселой жизнью двора Катрин казалось, что под роскошной тканью скрывается нечто страшное — религиозные распри все сильнее захватывали страну. Парламент распорядился о создании специальной камеры, где пытали гугенотов. Генрих был менее жесток, чем его приближенные, он не хотел подвергать мучениям своих подданных, хотя и считал, что люди, разделявшие ошибочные религиозные убеждения, заслуживают наказания; однако он был окружен безжалостными мужчинами и женщинами, требовавшими сурового обращения с еретиками. Это были коварные де Гизы, чье положение укрепилось с приездом во Францию их племянницы Марии Стюарт, жестокий Монморанси, и сама Диана.
Кальвин процветал, и протестантская церковь расширяла свое влияние. В некоторых городах реформисты были в большинстве; Диана без колебаний обращала внимание короля на то, что в таких местах они подвергали преследованиям католиков. Партия католиков считала, что требуется вмешательство сильной руки. Протестантизм необходимо решительно подавить.
Катрин, поглощенная личной проблемой, не вмешивалась в эту борьбу. Она не высказывала никаких мнений и не отдавала никому предпочтения — если не видела в этом выгоды для себя. Если бы протестанты могли помочь Катрин де Медичи в ее борьбе против Дианы, она бы поддержала их; но если бы ей оказались полезными католики, она бы встала на их сторону.
101 
