52 
— Хэл! — завывала женщина в белом. — Хэл!
— У-гу! — лениво отозвался Хэл.
Соломенная шляпа целиком закрывала его лицо, на груди расслабленно покоилась рука с недокуренной сигарой.
— С какой стати мы должны рассыпаться в любезностях перед Бичемом Лазардом?
Молчание. Женщина легонько пнула своего спутника в ногу.
— Да-да. Бичем Лазард, ясное дело. Ты вот не заводись, а вспомни, за каким чертом мы сюда приехали. А, Мэри? Зачем мы в Лиссабон притащились?
— За деньгами, — скучающим голосом ответила она.
— Точно.
— Пока что мы ничего не заработали.
— И это верно. Знаешь почему?
— Потому что ты решил, будто наш золотой ключик — Бичем Лазард. А вот я думаю…
— Слышал сто раз, что ты думаешь. Но других контактов у меня нет.
Женщина присела на пятки и огляделась по сторонам. Анна пристально изучала песок у себя под ногами. Хэл снова захрапел. Мэри покачала головой, поднялась и прямиком направилась к Анне.
— Вы говорите по-английски?
— Я англичанка.
— Отлично! — Женщина представилась: — Мэри Каплз. Я сразу поняла, что вы нездешняя. Сидите одна-одинешенька на пляже. Португалки так себя не ведут.
— В самом деле?
— Пока еще нет. От дуэний девчонки избавились, но ходить куда-то сами по себе еще не научились. Вы хоть раз видели португалку в баре одну, без спутника?
— Я не…
— Вот именно! — подытожила Мэри и выбросила догоревший окурок из мундштука.
Хэл всхрапнул, чуть ли не захрипел, и вывел носом замысловатую фиоритуру.
— Мой муж Хэл… Вон он валяется… Шуму-то, шуму, — проворчала Мэри, печально поглядывая на мужа, словно тот был приговорен к пожизненной инвалидности. — Напился за обедом. Напился вчера вечером в казино. Играл на рулетке. Выиграл. Когда он выигрывает, он напивается. Когда проигрывает, тоже. Он всегда напивается, и точка.
— Я тоже была вчера в казино, — вставила словечко Анна. — Но вас там не видела.
— Я предпочитаю оставаться дома, когда он идет играть.
— А живете вы где? — из любезности спросила Анна.
— Так, одно местечко в Кашкайше. А вы где?
— Мне отвели комнату в Эштуриле, в доме Уилшира.
— Славный особнячок. Мы с Хэлом приглашены туда нынче вечером на коктейль. Там и встретимся?
— Наверное. — От смущения Анна провертела пяткой дыру в горячем песке. — А вы тут еще каких-нибудь американцев знаете? Мне послышалось, вы упоминали Бичема Лазарда.
— Еще бы… Нельзя сказать, чтобы он ходил у меня в любимцах.
— А женщину по имени Джуди Лаверн вы знали?
— Слыхала про нее. Но мы с Хэлом всего два месяца как приехали, она тут была раньше.
— Но что же с ней все-таки случилось, не знаете?
Почти незаметная пауза — один удар сердца, — потом Мэри ответила:
— Мне кажется, ее депортировали. Что-то неладно было с визой. Она пошла в Службу безопасности, как полагается, вы тоже будете ходить каждые три месяца, а ей не продлили визу. Дали три дня, чтобы собрать вещи. По-моему, так это произошло. Джуди Лаверн? — Она повторила имя, словно это могло помочь ей вспомнить, и отрицательно покачала головой.
— А почему ей отказали в визе?
— Служба государственной безопасности объяснений не дает. Это же тайная полиция. Делают, что вздумается, ничего хорошего от них не жди. То есть нам, иностранцам, не так уж страшно, вышлют из страны на худой конец… или нет, они могут сперва сунуть тебя в камеру, а потом уж выслать, но сделать ничего не сделают.
— Сделать? Что сделать?
— Своих-то они пытают. — Мэри засунула очередную сигарету в черный мундштук. — Хэл все про это знает: на обложке пальмы да казино, а внутри… Вы тут недавно, верно?
— Но ведь Джуди Лаверн где-то работала? Почему никто не вступился за нее?
Над этим вопросом Мэри поразмыслила с минуту.
— Вы только что помянули Бичема Лазарда, — намекнула она.
— Меня представили ему вчера вечером в казино, — пояснила Анна. — Так она работала на Лазарда?
Мэри сочувственно опустила уголки слишком густо накрашенного рта:
— Уж если он не смог ей помочь, никто бы не сумел.
— А чем занимается Бичем Лазард?
— Если вы хотите делать дела в этом городе — все равно с кем, с правительством, с союзниками, с наци, с кем угодно, — вам понадобится посредник. Бичем Лазард. Во всяком случае, так говорит Хэл.
— Вам он не нравится… Я слышала, вы говорили…
52 
