88 
Лазард совершил еще один круговой обход и вышел сквозь проем в ограждении к своему «контакту» — то был один из людей, покинувших немецкое посольство с началом обеденного перерыва. Узнав друг друга, Лазард и его «контакт» обменялись одинаковыми с виду кейсами и разошлись. Алмазы попали к Лазарду. Четверть часа спустя он покинул паром и прошел до остановки автобуса в Касильяше, оттуда поехал вдоль южного берега Тежу до деревеньки Капарика, а дальше — к другому причалу паромов, у Порту-Брандау. Прождал полчаса парома и вновь пересек реку, добравшись до причала Белен, где с 1940 года сохранились строения Всемирной выставки. Проходя через порт, Лазард несколько раз украдкой оглянулся: не подцепил ли «хвост», перешел через рельсы железной дороги возле станции Белен и вскоре добрался до улицы Эмбайшадор.
Здесь, в заблаговременно арендованной квартирке на первом этаже, Лазард переоделся из темно-серого костюма в голубой, достал из шкафа белую шляпу с черной ленточкой и выложил ее на кровать. Запер в пустой шкаф серый костюм и кейс. Оглядел через окно пустынную улицу. Снял трубку телефона и набрал местный номер. Ему ответил человек с бразильским выговором.
— Вы забрали мое белье? — спросил его Лазард.
— Да. — Интонации плохого актера. — Забрали и отутюжили.
Лазард сердито бросил трубку и глянул на часы. Слишком рано. До урочного часа еще ждать и ждать. Снял пиджак, сдвинул в сторону шляпу и улегся отдохнуть. Важные мысли скользили в его мозгу, словно крупная рыба на мелководье. Он процеживал воду и ловил свои мысли, пока не набрел на мысль — или образ, который помог ему скоротать время. Мэри Каплз опускается на колени возле изгороди сада, юбку задрала выше талии, трусики болтаются между ног, темная полоса между белыми ягодицами, убереженными купальником от загара. Большими пальцами Лазард подцепляет обе подвязки пояса для чулок, ее спина покорно подается вперед с каждым его движением, каждым толчком.
Зачем она сделала это? Сколько раз, ни на что не рассчитывая, он шептал похотливый призыв в ее ушко с болтающейся в нем жемчужиной и привык, что его отвергают. И вдруг она согласилась, унизила, осквернила себя. Почему? Вряд ли он ей пришелся по душе.
И отсюда — скачок к другому соображению… Похоже, и Хэла Мэри не слишком любит, да и саму себя тоже. От таких мыслей Лазард разошелся не на шутку. На что пойдет такая женщина, к чему удастся ее подтолкнуть? Он забавлялся, сочиняя всевозможные гнусные предложения и унизительные позы. Рука поглаживала ширинку, разум все глубже погружался в холодный и темный рыбий мир.
В 4.30 вечера Лазард скинул ноги с кровати, поправил брюки, надел пиджак, белую шляпу и солнечные очки. Взял чемодан из кожи карамельного цвета и кейс ему под стать, оба с темно-красной монограммой «БЛ». Спустился к стоянке такси и доехал до аэропорта. Сдал чемодан в багаж, выпил кофе, опытным взглядом обнаружил в здании аэропорта двух агентов: британского и германского.
В 5.45 Лазард вошел в туалет, справил нужду и начал старательно мыть руки, поджидая, пока разойдутся другие посетители. Тогда он зашел в крайнюю кабинку, где лежала вчерашняя спортивная газета «А Бола». Сняв шляпу и очки, Лазард пропихнул их под перегородкой в соседнюю кабинку, а вслед за ними и кейс. Снял с себя костюм и красный галстук, коричневые английские ботинки и протолкнул их следом за шляпой, но тут заметил, что шляпа так и лежит на полу. Лазард замер, глаза его в страхе расширились. Проверил газету: нет, все верно, та самая. На краткий панический миг ему привиделось: чужак в соседней кабинке с недоумением следит за появлением шляпы, кейса, стопки одежек. Зовет полицию. А Лазард даже сбежать не может в носках и нижнем белье.
Ох, отлегло! Из-под перегородки выполз темный костюм. Черная шляпа, темно-синий галстук, черные ботинки, на этот раз никаких кейсов. Лазард сноровисто переоделся, вышел из туалета, доехал на такси до центра, а оттуда — на поезде до Белена.
В 6.20 человек в светло-синем костюме, белой шляпе и солнечных очках, с кейсом, обтянутым кожей цвета карамели (крупная красная монограмма «БЛ»), зарегистрировался на вечерний рейс в Дакар. Самолет взмыл в воздух, а усталые агенты противоборствующих государств уселись писать рапорты.
Провал запланированной на утро операции сокрушил Сазерленда. Он все еще ознобно дрожал, растянувшись в кресле, машинально уминая в трубке табак. Роуз бесцеремонно распахнул дверь, вошел, навис над столом.
88 
