Словно камень свалился с моей души. В эту минуту я забыла, что еще недавно испытывала враждебность к доктору Адеру.
– Вы уверены?
Казалось, мой вопрос его удивил.
– Да, уверен! В данный момент могу сказать одно – состояние больного именно такое, каким я ожидал его видеть. А это уже прогресс.
Затем он внимательно посмотрел на меня.
– Ему понадобится хороший уход, – продолжал он.
– Да, конечно.
– Вы должны сами ухаживать за ним. Постарайтесь поднять его настроение. Рассказывайте ему о жене и ребенке.
– Я так и сделаю, – сказала я, и голос мой задрожал. Он кивнул и ушел.
Я уделяла Вильяму очень много времени – перевязывала его раны, разговаривала с ним о доме. Постепенно силы стали возвращаться к нему, в его глазах засветилась надежда.
Примерно через неделю доктор Адер, проходя по палате, посмотрел на меня и сказал:
– Я думаю, что теперь мы сможем отправить нашего пациента на родину, к жене и ребенку, целым и невредимым.
В эту минуту мне показалось, что я впервые была по-настоящему счастлива с тех пор, как умер Джулиан.
В течение долгих летних месяцев в госпиталь поступало гораздо меньше солдат, и опять, как и в прошлое лето, они в основном страдали не от ран, а от болезней. Вильям Клифт понемногу поправлялся. С моей точки зрения, так было даже лучше – ведь если он полностью и быстро поправится, его опять пошлют на фронт. Он был все еще очень слаб.
Этель и Том заключили официальную помолвку. Девушка сияла от счастья. Она постоянно говорила о ферме, где они собирались жить после женитьбы. И еще она так благодарна Тому, добавляла Этель – ведь она рассказала ему о себе все и не услышала в ответ ни слова упрека.
Элиза радовалась, глядя, как повернулась жизнь ее подруги. Я уже давно поняла, что она принадлежит к числу женщин, которым надо постоянно о ком-то заботиться. Теперь, когда об Этель заботился Том, Элиза обратила свой взор на меня. Она – одна из немногих – знала о моем прошлом. Я сама рассказала ей обо всем в ту ужасную ночь, когда мы втроем сидели на палубе во время шторма. Элиза ни с кем не делилась тем, что узнала, но это коренным образом изменило ее отношение ко мне. Ей хотелось, чтобы я тоже, как и Этель, нашла себе мужа. Зная о чувствах доктора Фенвика, Элиза считала его идеальным спутником жизни для меня. Когда я обнаружила, что у этой грубоватой на вид женщины есть такие нежные струны в душе, это меня даже немного позабавило. Ведь выглядела Элиза очень внушительно – высокая, прямая, всегда готовая дать отпор тому, кто покушался на ее права. Она внушала трепет сестрам, сиделкам и пациентам, которые, как правило, слушались ее беспрекословно. Все называли ее Большая Элиза. Вскоре я поняла, что очень привязалась к новой знакомой.
Генриетта пребывала в хорошем настроении. Ей очень польстило, что тот важный турок-паша или даже султан именно ее выбрал для своего гарема. Она постоянно со смехом вспоминала об этом маленьком происшествии, с удовольствием говорила о загадках Востока и о том, как бы ей хотелось их разгадать. Это было бы так захватывающе! Она прекрасно понимает интерес доктора Адера к этому предмету, добавляла Генриетта. Вообще в последнее время, о чем бы она ни говорила, разговор непременно сводился к доктору Адеру.
– Я сегодня видела его, – радостно сообщила она мне. – Он все же великолепен! И потом, у него такой уверенный вид. Никто не смеет ослушаться его приказаний. Так и кажется, что перед тобой какое-то высшее существо. Скажите, Анна, вы тоже это чувствуете? Ведь теперь мы, наконец, хоть немного узнали его.
– Нет, – возразила я, – я отношусь к нему по-другому – как к доктору, который склонен ставить эксперименты на людях и находит удовольствие в том, чтобы рисковать.
– Но ведь он спас жизнь Вильяма, мужа Лили.
– Иногда риск, конечно, оправдан, но, мне кажется, ему просто захотелось показать, какой он умный и искусный врач.
– И все же вы несправедливы к нему, Анна! Я считаю, что он поистине великолепен. И теперь частенько смеюсь над нашим планом. Вы помните, как мы, бывало, часами разговаривали о «дьявольском докторе», как решали, что найдем его и разоблачим? Мы представляли его себе как мошенника, опасного и коварного шарлатана… Вы помните?
Я молчала.
– Это ведь была своего рода игра, не так ли? Мы же не собирались так поступить всерьез. Да и как бы мы сумели достичь желаемого? А потом, когда мы встретили его здесь… Он как-то умеет вести себя так, что рядом с ним все люди кажутся мелкими и незначительными. О, я не хотела сказать, что абсолютно все… Чарлз, например, превосходный человек, и все же…