Особенно,... 
34 
А. А. Блок. 1900-е годы. Рисунок неизвестного художника.
Обратите внимание на дату стихотворения: 16 августа – это девятины: Александр Блок умер 7 августа 1921 года. Может быть, это и простое совпадение, но случилось именно так, как он – ей предсказал: «И тень моя пройдет перед тобою /В девятый день и в день сороковой – /Неузнанной, красивой…»
…А через четверть века все в том же Драматическом театре – вечер памяти Блока (1946 г.), и я читаю только что написанные мною стихи:
- Он прав – опять фонарь, аптека,
- Нева, безмолвие, гранит…
- Как памятник началу века,
- Там этот человек стоит —
- Когда он Пушкинскому Дому,
- Прощаясь, помахал рукой
- И принял смертную истому
- Как незаслуженный покой.
Стихотворение «Он прав – опять фонарь, аптека…» – первая часть посвященного Блоку триптиха, «Пора забыть верблюжий этот гам…» – вторая; «И в памяти черной пошарив, найдешь…» – третья.
* * *
- Пора забыть верблюжий этот гам
- И белый дом на улице Жуковской.
- Пора, пора к березам и грибам,
- К широкой осени московской.
- Там всё теперь сияет, всё в росе,
- И небо забирается высоко, —
- И помнит Рогачевское шоссе[16]
- Разбойный посвист молодого Блока…
* * *
- И в памяти черной пошарив, найдешь
- До самого локтя перчатки,
- И ночь Петербурга. И в сумраке лож
- Тот запах и душный и сладкий.
- И ветер с залива. А там, между строк,
- Минуя и ахи и охи,
- Тебе улыбнется презрительно Блок —
- Трагический тенор эпохи.
Заключительной главой ахматовской «Блокианы» стал портрет человека-эпохи в окончательной редакции «Поэмы без героя» (1962):
- На стене его твердый профиль.
- Гавриил или Мефистофель
- Твой, красавица, паладин?
- Демон сам с улыбкой Тамары,
- Но такие таятся чары
- В этом страшном дымном лице:
- Плоть, почти что ставшая духом,
- И античный локон над ухом —
- Все – таинственно в пришлеце.
Анна Ахматова. 1915 г.
В сущности никто не знает, в какую эпоху он живет. Так и мы не знали в начале десятых годов, что жили накануне первой европейской войны и Октябрьской революции.
Анна Ахматова. Худ. Д. Бушен. 1914 г.
ГОСТЬ
- Всё как раньше: в окна столовой
- Бьется мелкий метельный снег,
- И сама я не стала новой,
- А ко мне приходил человек.
- Я спросила: «Чего же ты хочешь?»
- Он сказал: «Быть с тобой в аду».
- Я смеялась: «Ах, напророчишь
- Нам обоим, пожалуй, беду».
- Но, поднявши руку сухую,
- Он слегка потрогал цветы:
- «Расскажи, как тебя целуют,
- Расскажи, как целуешь ты».
- И глаза, глядевшие тускло,
- Не сводил с моего кольца.
- Ни один не двинулся мускул
- Просветленно-злого лица.
- О, я знаю, его отрада —
- Напряженно и страстно знать,
- Что ему ничего не надо,
- Что мне не в чем ему отказать.
* * *
- После ветра и мороза было
- Любо мне погреться у огня.
- Там за сердцем я не уследила,
- И его украли у меня.
- Новогодний праздник длится пышно,
- Влажны стебли новогодних роз,
- А в груди моей уже не слышно
- Трепетания стрекоз.
- Ах! не трудно угадать мне вора,
- Я его узнала по глазам.
- Только страшно так, что скоро, скоро
- Он вернет свою добычу сам.
* * *
- Смеркается, и в небе темно-синем,
- Где так недавно храм Ерусалимский
- Таинственным сиял великолепьем,
- Лишь две звезды над путаницей веток,
- И снег летит откуда-то не сверху,
- А словно подымается с земли,
- Ленивый, ласковый и осторожный.
- Мне странною в тот день была прогулка.
- Когда я вышла, ослепил меня
- Прозрачный отблеск на вещах и лицах,
- Как будто всюду лепестки лежали
- Тех желто-розовых некрупных роз,
- Название которых я забыла.
- Безветренный, сухой, морозный воздух
- Так каждый звук лелеял и хранил,
- Что мнилось мне: молчанья не бывает.
- И на мосту, сквозь ржавую решетку
- Просовывая руки в рукавичках,
- Кормили дети пестрых жадных уток,
- Что кувыркались в проруби чернильной.
- И я подумала: не может быть,
- Чтоб я когда-нибудь забыла это.
- И если трудный путь мне предстоит,
- Вот легкий груз, который мне под силу
- С собою взять, чтоб в старости, в болезни,
- Быть может, в нищете – припоминать
- Закат неистовый, и полноту
- Душевных сил, и прелесть милой жизни.
34 
