Последние отзывы

  198  

Фалькон влился в толпу, направлявшуюся по обсаженной деревьями аллее к фамильному склепу. Операторские группы были тут как тут, но держались на расстоянии. Когда гроб стали поднимать по ступеням, некоторые женщины в толпе запричитали. Подобные случаи, особенно если речь идет о безвременной смерти, всегда производят эмоциональное потрясение и заставляют глаза увлажниться; многие мужчины вынули носовые платки. Одна из пожилых женщин закричала: «Инес! Инес!» — когда гроб исчез во мраке, и по всей толпе, казалось, прошла конвульсивная дрожь от горя.

После короткой погребальной церемонии толпа рассосалась. Фалькон вернулся к машине, склонив голову; ему так сильно стиснуло горло, что он не мог ответить тем немногочисленным людям, которые пытались его остановить. Он поехал обратно, он был один, и это было облегчение: наконец-то развязался огромный узел запутанных чувств. Он остановился у управления полиции и с минуту поплакал, положив голову на руль, прежде чем собраться с духом, чтобы отправиться на следующую серию допросов.

К обеду все они осознали фундаментальную проблему. Даже Риверо, самый слабый из троих, не дал допрашивающим необходимого звена, которое связало бы «Фуэрса Андалусия» и изготовителей бомбы.

На совещании между Эльвирой, дель Реем и Фальконом, где они пытались сформулировать наиболее серьезные реальные обвинения, которые можно предъявить трем подозреваемым, Эльвира высказал предположение, что недостающее звено найти не удастся, ибо его не существует.

— Им нужно было кому-то отдать то, что сделал Хассани, — возразил дель Рей.

— Кроме того, думаю, мы все теперь согласимся, что Рикардо Гамеро покончил с собой из-за карточки электрика, которую он передал имаму через Ботина: Гамеро чувствовал свою ответственность за то, что произошло, — сказал Фалькон. — Марк Флауэрс говорил мне, что имам ожидал более плотного наблюдения. Собственно, он сам хотел, чтобы в его кабинете установили микрофон: благодаря этому антитеррористический отдел КХИ мог бы узнать о плане Хаммада и Сауди. Очевидно, никто из них не знал, что вместе с микрофоном будет установлена и бомба. И вот ключевой момент: Гамеро вернулся к тому человеку, который дал ему карточку, и потребовал объяснений. Кто дал карточку Зарриасу?

— Возможно, Зарриас тоже не знал о бомбе, — заметил Эльвира. — Может быть, он просто считал, что передача карточки связана с усилением наблюдения со стороны «Информатикалидад».

— Мне очень хочется увидеть здесь Лукрецио Аренаса, — проговорил Фалькон. — Он продвигал своего протеже Хесуса Аларкона, чтобы тот принял бразды правления у Риверо. Он — давний друг Анхела Зарриаса, он входит в состав группы «Горизонт», с ним сотрудничают Бенито и Карденас и именно он в конечном счете владеет «Информатикалидад».

— Но пока эти ребята его не выдадут, вы можете только разговаривать с ним, — напомнил дель Рей. — Рычагов давления на него у вас нет. Мы продвинулись так далеко исключительно потому, что нам повезло найти свидетеля, который видел Татеба Хассани в доме Риверо в субботу вечером, а также потому, что Риверо в результате смутился и потерял самообладание — во время первой беседы с ним, которую проводили вы с инспектором Рамиресом.

Фалькон был в комнате наблюдения, следя за новой серией допросов, которая началась в четыре. Около пяти у его плеча возник Грегорио.

— Якобу нужно с вами поговорить, — сказал он.

— Я думал, у нас не предполагается сеанса до сегодняшнего вечера.

— Мы дали Якобу возможность выходить на связь в экстренных случаях, — объяснил Грегорио. — Разговор касается ритуала посвящения.

— У меня нет с собой книги Хавьера Мариаса.

Грегорио достал из портфеля запасной экземпляр. Они поднялись в кабинет Фалькона, и Грегорио подготовил компьютер к сеансу связи.

— На этот раз реплики могут появляться на экране с запозданием, — предупредил Грегорио. — Мы стали применять другую программу шифрования, а она работает немного медленнее.

Грегорио уступил Фалькону его место и отошел к окну. Фалькон сел за компьютер и обменялся вводными фразами с Якобом, который начал с того, что времени у него мало, и кратко изложил утренние события. Он написал о казни, при которой присутствовал, но ни словом не упомянул об инсценировке своей собственной казни. Фалькон откатился от экрана вместе с креслом.

  198