32 
Он бросил листок через стол. Она тут же его узнала — страничка вырвана из ее записной книжки, с которой она никогда не расставалась. В журнале „Дом и сад“, который она листала в самолете, ей попалась симпатичная реклама. Следующие два часа пути она рисовала для дома эскиз идеального сада. Нашлось место для обнесенного невысокой стеной огородика, на дереве расположился домик и для детей и для взрослых, к прудику в саду прилетали дикие утки, а еще она решила посадить там гигантские диковинные деревья. Картинка получилась просто сказочная и совершенно оторванная от действительности.
Потрясение сменилось гневом и возмущением оттого, что рылись не только в Лизиных, но и в ее вещах.
— Это личное, — процедила она сквозь зубы.
— При расследовании преступления не может быть ничего личного.
Эбби схватила рисунок, быстро сложила вчетверо и сунула в карман. Она думала, Виктор начнет возражать, но он промолчал — наверняка уже сделал несколько копий.
— А вы довольно честолюбивы, да?
— Разве мечтать — это преступление? У вас, сержант, бывают какие-нибудь желания? Устремления?
— Я, по крайней мере, никогда не хотел лишить страховую компанию двух миллионов четырехсот тысяч долларов.
— Боже мой, вы не можете говорить об этом серьезно!
Он отвел от нее глаза, взгляд заскользил по алюминиевому столу, упал на видавший виды картотечный шкаф.
— Скажите, у Лизы были враги?
— Ее любят все, — тут же ответила она, но сразу вспомнила рассказ Лизиной подруги о ее университетском профессоре. — Впрочем, один человек, пожалуй, есть, — добавила она, но тут же осеклась, недоумевая, какая может быть связь между происходящим и Лизиным профессором.
— Говорите, враг? — Виктор явно заинтересовался.
— Ссора зашла слишком далеко, пришлось вмешаться суду; сестре запретили приближаться к этому человеку.
Виктор удивленно вскинул брови.
— Лет десять тому назад Лиза обвинила профессора в убийстве сокурсника еще в студенческие годы, а затем в присвоении его научного исследования.
Виктор попросил ее продолжать, и она пересказала то, что услышала от Тессы.
— Как зовут профессора?
— К сожалению, я не знаю имени — только фамилию. Кроу.
Виктор что-то записал в блокноте.
— Думаю, узнать имя будет нетрудно. Что еще вы знаете?
— Вроде бы больше ничего, — сказала она, думая о сестре и ее способности идти напролом, если она в чем-то уверена. Но обвинять кого-то в преступлении — Эбби с трудом могла поверить, что Лиза действительно это сделала.
Она вздрогнула от телефонного звонка. Виктор взял трубку, минуту слушал молча, потом поднялся, кивнул Демарко и со словами „Продолжайте без меня“ вышел из комнаты.
Демарко сняла пиджак и повесила на спинку стула, на котором только что сидел Виктор.
— Хорошо бы, чтобы на улице было так же тепло, как здесь, — сказала она дружелюбно. — Скорее бы зима закончилась. Все-таки восемь месяцев — это очень долго.
Эбби облизнула губы:
— Вы хорошо знаете Виктора? То есть я хотела сказать, сержанта Пегати?
— Мы не первый раз вместе работаем. — Демарко села рядом.
— Вы сейчас передо мной играете доброго следователя? — Она так и не смогла выдавить улыбку.
Демарко засмеялась:
— Стоит узнать его поближе, как понимаешь, что он неплохой человек. А еще он хорошо раскрывает преступления.
Эбби вдруг поняла, что стены и потолок начинают на нее давить. Она отодвинула стул, подошла к окну и прислонилась к стеклу. Стекло тут же запотело от ее дыхания.
— Ничего не понимаю. Сказали, что Лиза пропала в горах, но вы находите в горах труп Мари Гилмоут… Что происходит? Мне кажется, я попала в какой-то кошмарный сон наяву.
— Мы докопаемся до истины, — успокоила ее Демарко тоном профессионала.
— Не может быть, чтобы Виктор думал, что мы с Лизой пытаемся ограбить страховую компанию.
— Пусть вас это не беспокоит, — сухо посоветовала Демарко. — Ему просто нравится выводить людей из себя.
Эбби резко повернула голову и удивленно взглянула на Демарко.
— Но это не значит, что нас не интересует вопрос страховки, — добавила та осторожно. — Хотелось бы знать, что у Лизы было на уме, когда она заключала договор.
Лиза знала, что скоро умрет? Не может быть, чтобы она все это спланировала, это невозможно. Она слишком любит жизнь.
— Эбби, скажите, неужели вам никогда не казалось несправедливым, что Лиза отправилась учиться так далеко от дома — за океан, в Вашингтон, — и оставила вас с больной матерью на руках?
32 
