47 
— И откуда же вы знаете Лизу? — Эбби перешла прямо к делу. — Вы познакомились в Англии? Вы говорите, как англичанка.
— Неужели! — Конни растерянно захлопала ресницами. — Надо же, а я думала, что у меня не осталось акцента, я ведь уехала оттуда еще ребенком.
— Дело не в акценте, а скорее в том, как вы строите фразы.
Конни виновато улыбнулась:
— Видимо, от прошлого не так-то просто избавиться.
Да, Эбби это очень хорошо понимала.
— Так откуда вы знаете мою сестру? — повторила она вопрос, не дав Конни покопаться в своих английских корнях.
— Я полгода с ней работаю. С ней и с Томасом. — Она покрутила перед носом кексом. — Вы ему звонили? Он не отвечает на звонки, а он мне так нужен.
— Томас в отпуске.
— Наверное, он еще не знает, что Лиза пропала. Представляю, как он расстроится. Они ведь не разлей вода, правда?
„Томас для меня как отец, которого у меня не было, — вспомнила Эбби слова Лизы. — Он меня понимает, как никто другой“.
— Что-то у меня из-за него сердце не на месте, — сказала Конни, откусывая кекс. — И за МЭГ тоже переживаю.
— Мэг?! — Эбби испуганно отшатнулась.
— Только, пожалуйста, не говорите, что впервые слышите это слово. — Она сверлила Эбби взглядом.
— Нет… то есть да, слышала. — Эбби вконец растерялась.
— Я бы, конечно, рассказала вам обо всем подробнее, но я дала Томасу слово.
— Кто такая Мэг? — резко перебила Эбби.
— Извините, Эбби, — Конни глубоко вздохнула, — но слово надо держать. Если я в своем деле начну нарушать обещания, то разорюсь через неделю.
— Я сестра Лизы и имею полное право быть в курсе дела, — сказала Эбби, делая ударение на каждом слове.
Конни заерзала на диване.
— Знаете, вчера к моей матери заходил человек и интересовался Мэг. Ей даже стало не по себе. Я должна знать, в чем дело.
Она видела, что Конни колеблется. Та поняла, что Эбби заметила ее сомнения, и отвернулась.
— Эбби, это слово даже произносить опасно. И Томас, и Лиза это знают.
Эбби почувствовала, как внутри зашевелился червячок сомнения: о Мэг знает и Флинт. Конни глубоко вздохнула.
— Ладно, раз вы настаиваете… Только имейте в виду, любая информация о МЭГ совершенно секретна. Если мне вдруг станет известно, что вы проболтались, и я, и Томас, и ваша собственная сестра — мы вам кишки выпустим. Понятно?
Стараясь не думать ни о Демарко, ни о сержанте Пегати, Эбби пообещала никому ничего не говорить.
— Хорошо. Потому что никто — ни одна живая душа — не должен узнать о МЭГ, а то всем нам придется ой как туго. — Конни наклонилась к ее уху, словно их могли подслушать. — Видите ли, МЭГ — это не кто, а что. МЭГ — это мотор энергетической генерации, первый в совершенно новом поколении двигателей.
— Томас и Питер, я говорю о Питере Сантони, — продолжила она, — разрабатывали его многие годы, то есть так долго, что стали для окружающих чуть ли не посмешищем. Сантони однажды дал мне посмотреть чертежи и расчеты, но технология показалась мне настолько зыбкой, что я посчитала все это дурацкой затеей.
Эбби сразу вспомнила, что Тесса писала Лизе о Сантони. Тот знал о судебном иске Кроу в отношении Лизы. Эбби наконец сформулировала для себя вопрос: откуда он узнал? Кто-то ему сказал об этом? Она вдруг поняла, что перестала слушать рассказ Конни, и решила больше не отвлекаться.
— …Лиза подключилась к работе значительно позже, но внесла в проект свежие мысли, свежий взгляд — называйте как угодно. Она никогда не отличалась уважением к классике. Но она, как мне кажется, обладает удивительной способностью мыслить неординарно и делать совершенно неожиданные выводы, которые в конце концов ведут к настоящему прорыву в исследованиях. Другие ученые могут только мечтать о таком полете мысли. Через некоторое время Лиза страшно поругалась с Сантони.
Наверное, в этом нет ничего удивительного — они ведь такие разные. Дело в том, что Сантони тщательно взвешивает все свои выводы, он методичен и скрупулезен, а Лиза… вы же знаете свою сестру. Она дразнила его Сантони-Дерьмони. Он страшно психовал.
Конни потянулась за очередным кексом. Ела она изящно, как-то по-кошачьи откусывая кекс.
— Сантони начал требовать, чтобы Лизу отстранили от участия в проекте, но Томас не пожелал ее терять и сказал Сантони, что если его настолько не устраивает положение дел, пусть уходит сам. Развернулась настоящая битва — они страшно ссорились, орали друг на друга, хлопали дверями, но Томас не сдавался, продолжая настаивать на своем. В конце концов сдаться пришлось Сантони!
47 
