68 
Жестокая радость светилась в его серо-голубых глазах.
– Я хочу сначала отделаться от этих наручников, – сказал Малко.
– Поехали ко мне, – вмешалась Лаура. – Инструмент у меня найдется.
* * *
Малко растирал нывшие лодыжки. Крис смахнул пот со лба. Пила для металла быстро сладила с наручниками. Малко поднялся и вышел на балкон. Лаура Иглезиа снимала за доллары маленькую кватирку, выходящую на Плайя-Почитос, с краю от набережной. Малко с наслаждением вдохнул свежий вечерний воздух.
– Есть хочется, – сказал он.
Телохранители рвались в бой.
– Разве нельзя свести счеты до обеда? – спросил Милтон. – Мы окажемся в дурацком положении, если с ними что-нибудь случится без нас.
– Время терпит, – отозвался Малко. – И не забудьте, мы в чужом государстве, где шеф полиции не пылает к нам особенной любовью.
– Я знаю, куда Анджело с Энрике ходят вечерами. В небольшой бар на улице Гарани, около порта, – вступила в разговор Лаура Иглезиа, откусывая кусок пикантной колбаски.
– Вы думаете, они и сегодня вечером отправятся туда?
Лаура кивнула.
– Наверняка. Как только Хуан Эчепаре забаррикадируется у себя дома. Они непременно ходят туда всякий раз, как кого-нибудь укокошат.
В золотистых глазах Малко пробежали зеленые огоньки.
– Мы это скоро проверим, – сказал он. – А пока давайте перекусим.
* * *
Энрике Куэвас выходил из «Чинтры», стараясь держаться прямо. После аргентинской шлюхи и бразильского коньяка он пребывал в блаженном состоянии. На улице Гарани было безлюдно и темно. Как и во всем портовом квартале, кроме нескольких питейных заведений для моряков. Видя, что Анджело не выходит, Энрике снова заглянул в бар и закричал:
– Анджело! Кончай болтать!
Его коллегу у стойки зажали две жирные ненасытные проститутки, одолевавшие его своими шуточками. Из-под его распахнутой куртки высовывалась перламутровая рукоятка «люгера». Все знали, на кого они работают, и осведомители полиции остерегались причинять им неприятности. Парагвайский консул считался персоной грата.
– Подгони машину, – крикнул Анджело. – Мне самому не добраться.
Энрике Куэвас был настроен на веселый лад. Вытащив никелированный кольт, он пустил пулю в шеренгу бутылок и захлопнул дверь.
Свежий ночной воздух был для него весьма кстати. Он спокойно дошел до «форда» и открыл дверцу.
И застыл на месте, не веря своим глазам.
За рулем кто-то сидел. На мгновение Энрике решил, что спутал машину, но машина на улице была одна.
– Что такое? – в голосе Энрике звучала угроза.
Человек за рулем повернулся, и у Энрике Куэваса кровь застыла в жилах.
– Господи Иисусе, – прошептал он.
Энрике на секунду замер, потом отскочил от машины и понесся к бару так быстро, как только позволял ему набитый живот. Увидев его лицо, Анджело расхохотался.
– Что с тобой стряслось? Оштрафовали?
Энрике уставился на него безумным взглядом.
– Пошли.
– Я же сказал, чтобы ты подогнал машину.
Энрике Куэвас чуть не топнул ногой.
– Пошли, говорю тебе, – проговорил он более настойчиво.
Так как Анджело и не думал отцепляться от своих проституток, Энрике подошел и прошептал ему в ухо:
– За рулем нашей машины сидит мужик, которого мы только что утопили.
Анджело расхохотался.
– Пить надо меньше.
– Поди сам посмотри.
У его приятеля было такое лицо, что Анджело позволил стащить себя с табурета.
– Пусть прекрасные богини меня извинят, но я на минуту отлучусь, – обратился он к проституткам, – у моего друга галлюцинации.
Они вышли из «Чинтры» и молча потащились к «форду».
В машине никого не было. Анджело добродушно покачал головой.
– Тебе нельзя пить столько коньяка, – ласково упрекнул он приятеля. – Когда человек идет на дно с двадцатипятикилограммовой глыбой на ногах, он уже не всплывает... Поехали.
– Это зависит от обстоятельств, – раздался голос за их спиной.
Двое громил повернулись как по команде. Перед ними на пустынном тротуаре стоял белокурый гринго, которого они утопили, – стройный в своем черном костюме и тщательно причесанный.
– Матерь Божья, – пробормотал Анджело Албано.
Он лихорадочно схватился за рукоятку «люгера». Но в руках белокурого гринго уже сверкнул длинный черный пистолет. Тот самый, который два парагвайца у него отобрали и оставили под сиденьем старого «форда». Раздались три слабых, приглушенных, еле слышных выстрела, и Анджело с пробитым сердцем издал стон и рухнул лицом вперед, изрыгая поток крови. Его тяжелый пистолет с громким стуком свалился в водосточный желоб.
68 
