36 
— Мистер президент?..
Вильялобос повернул голову и увидел серьезное лицо Чарли.
— Мы почти на месте, сэр.
Здание филиала действительно маячило впереди — высокий обелиск черного стекла, хорошо различимый на фоне ясного голубого неба. Пилот бережно опустил летающий автомобиль в самый центр небольшой посадочной площадки. Еще до того как двигатели успели остановиться, один из помощников президента выскочил наружу и бросился к пассажирской дверце, чтобы помочь ему выйти. Потоки воздуха из затихающих турбин сбивали его с ног, относили в сторону, но парень доблестно сражался с ветром, стараясь при этом сохранить достоинство, хотя его прилипшие к ногам брючины трещали и хлопали, словно вымпелы, уловившие дыхание близкого урагана.
— Пусть кто-нибудь скажет Стиву, что ему вовсе не обязательно подвергать свою жизнь опасности. Что мы будем делать, если ветром его унесет далеко в пустыню? — сказал Вильялобос, и все его спутники снисходительно засмеялись, как смеются очень занятые люди.
У величественной, но без излишеств, входной арки президента уже ждала группа высокопоставленных сотрудников корпорации. Крупный мужчина с массивной квадратной челюстью, похожий на бывшего военного, первым шагнул ему навстречу, протягивая руку для пожатия. Этого человека Вильялобос знал — им приходилось несколько раз встречаться в Вашингтоне. Джон Рэндо был не только главой «Икор корпорейшн», но и влиятельным лоббистом. Тяжелые бородавчатые веки придавали ему сходство с жабой, высунувшей голову из пруда. Прежде волосы у него были рыжими, но теперь поредели и приобрели какой-то розоватый оттенок; тонкие губы решительно сжаты. Насколько Вильялобосу было известно, Рэндо и по характеру человек решительный, грубый, даже жестокий по отношению к тем, кто слабее его. Пару раз президент играл с ним в гольф и видел, как Рэндо буквально терроризировал мальчика, возившего за ним клюшки.
— Добро пожаловать в Феникс, президент Вильялобос, — приветствовал его Рэндо. — Как ваши успехи в гольфе?
— Берегитесь, в следующий раз вам не поздоровится, — отозвался Вильялобос, пожимая протянутую руку. — Я-то не терял время зря, а вот вас в последнее время в клубе не видно. Куда вы пропали?
— Кто-то же должен заниматься делами!
Рэндо наградил Вильялобоса короткой хищной улыбкой, как бы признавая высокое положение гостя, и пригласил новоприбывших в здание.
— Ну, теперь, когда мы можем нормально дышать, — сказал Рэндо, — позвольте представить вам доктора Гарта Баннермана — человека, благодаря гению которого мы смогли осуществить наш проект.
Президент обменялся рукопожатием с невысоким полным мужчиной с добрым лицом и седеющими курчавыми волосами.
— Я слышал, у вас под замком содержится один мой старый знакомый, — пошутил Вильялобос. — Не пора ли объявить бедняге амнистию?
Баннерман улыбнулся его словам, но был, по-видимому, слишком смущен, чтобы заговорить.
— Что ж, ведите меня, — негромко добавил Вильялобос.
Вся группа долго шла по запутанным длинным коридорам, спускалась по лестницам и снова шла, пока не оказалась наконец в лаборатории, где выращивались донорские органы. Президенту уже приходилось бывать в подобных лабораториях, но он так и не сумел привыкнуть к тому, что их продукция, до странности напоминавшая самый обыкновенный ливер, может облегчить страдания и даже спасти жизнь такому количеству людей.
В лаборатории они надолго не задержались. Тяжелая дверь в конце длинного зала сдвинулась в пазах, и они оказались, быть может, в самой важной комнате во всем здании. Вспыхнули лампочки по периметру небольшого возвышения, и президент увидел ее — Голову, как и много лет назад заключенную в прозрачный аквариум, наполненный изотоническим раствором.
Несколько мгновений все молчали, потом президент сказал, обращаясь к Голове:
— А ты все такой же, старина, хотя в последний раз мы с тобой виделись тридцать пять лет тому назад!
Кто-то из его спутников подобострастно хихикнул, но Вильялобос не обернулся. Теперь, когда его глаза привыкли к необычному освещению, он рассмотрел, что веки Головы подняты и что в сосуды шеи вставлены прозрачные трубки, по которым циркулируют какие-то растворы.
— Я видел эту же самую Голову в Пасадене, когда был десятилетним мальчишкой, — пояснил президент.
— Да, я так и понял, — застенчиво пробормотал Баннерман.
36 
