Особенно,... 
150 
Буве де Лозье» [111].
Бонапарт молчал.
— Единственный человек, от которого я мог ожидать неприятностей, — заговорил он вдруг, будто про себя, — единственный, у кого были шансы против меня, и так глупо попался! Бред!
— Хотите, чтобы я немедленно арестовал Моро? — спросил Реаль.
— Моро — слишком значительная фигура, — покачал головой Бонапарт, — и все знают, что он — мой злейший враг. Избавиться от него — значит попасть под обстрел общественного мнения.
— Но ведь он в заговоре с Пишегрю! — возразил Реаль.
— Кроме того, — продолжал Бонапарт, — о том, что Пишегрю в Париже, известно лишь со слов Фуше и вашего ночного висельника. Тогда как все английские газеты в один голос утверждают, что он в Лондоне или где-то в его окрестностях. Хотя я, разумеется, знаю, что все эти газеты против меня и все состоят в заговоре против Франции.
— Во всяком случае, я перекрою все заставы и прикажу самым тщательным образом проверять всех, кто хочет попасть в Париж, — предложил Реаль.
— И главное, всех, кто хочет его покинуть, — добавил Бонапарт.
— Гражданин первый консул, не назначен ли вамп на послезавтра смотр войск? — спросил Реаль.
— Совершенно верно.
— Надо отложить его.
— С какой стати?
— У нас по Парижу бродят еще около шестидесяти заговорщиков. Когда они поймут, что им не удастся покинуть город, они могут решиться на какой-нибудь отчаянный шаг.
— Ну и что? — возмутился Бонапарт. — Какое мне до этого дело? Разве не ваша забота — охранять меня?
— Генерал, — Реаль пытался настоять на своем, — мы сможем отвечать за вашу безопасность, только если вы отложите смотр.
— Господин советник, повторяю вам, — Бонапарт начал терять терпение, — у каждого из нас есть свое дело: вы должны следить за тем, чтобы меня не убили во время смотра, а я должен проводить смотр войск, невзирая на риск быть убитым.
— Генерал, это опрометчиво.
— Господин Реаль, вы говорите как государственный советник, — усмехнулся Бонапарт, — но во Франции самой большой опрометчивостью является трусость.
И он повернулся спиной к советнику, чтобы отдать приказ Савари:
— Пошлите конного ординарца к Фуше, пусть явится ко мне немедленно.
От Тюильри до улицы Бака, где жил Фуше, было рукой подать, поэтому уже через десять минут карета истинного министра полиции подъехала к воротам дворца.
Когда Фуше вошел, до крайности возбужденный Бонапарт метался по кабинету.
— Идите сюда! — поторопил первый консул. — Вы знаете, что Буве де Лозье пытался повеситься?
— Я также знаю, — ответил Фуше, — что его успели спасти и отвезти к Демаре, где он встретился с господином Реалем. Кроме того, мне известно, что он дал показания и написал заявление.
— В этом заявлении говорится, что Пишегрю в Париже.
— Я вам об этом еще раньше говорил.
— Да, но вы не сказали мне, что он приехал, дабы сговориться с Моро.
— Тогда у меня еще не было полной уверенности, были только подозрения, и этими подозрениями я с вами поделился.
— А теперь вы уверены?
— Вы ужасный человек, — вздохнул Фуше. — Все вам надо сказать и притом заранее, а потом вы все равно кричите, что вас никто не предупредил. Хотите знать, какова сейчас обстановка? Хорошо, будь по-вашему. Но обещайте, что дадите мне возможность довести дело до конца так, как я считаю нужным.
— Никаких обещаний. Я хочу знать, что происходит.
— Что ж, слушайте. Каждый из нас играет свою роль: у Реаля есть Буве де Лозье, который вчера чуть не удавился. У меня есть Лажоле, который, возможно, удавится завтра. Я его арестовал, допросил, хотите взглянуть на протокол? Я захватил его с собой, так как был уверен, что он вас заинтересует. Здесь только то, что он сказал, вопросы я убрал.
«Некоторое время назад я узнал от одного из наших общих друзей, аббата Давида, что давние недруги, Пишегрю и Моро, наконец помирились. Прошлым летом я видел Моро несколько раз, он уверял меня, что хочет встретиться с Пишегрю. Чтобы устроить эту встречу, я выехал в Лондон, нашел Пишегрю и передал ему просьбу Моро. Пишегрю заверил меня, что также хочет примирения и ради этого при первой возможности покинет Англию.
Не прошло и двух недель, как такая возможность появилась, и Пишегрю обосновался на улице Аркады. Он должен был встретиться с Моро на углу бульвара Мадлены и улицы Басс-дю-Рампар. Моро приехал туда из дома, то есть с улицы Анжу-Сент-Оноре, на фиакре.
150 
