77 
— Я спросил, не голодна ли ты? С тобой все в порядке? Ты что-то побледнела.
Открыв глаза пошире, Мэдди уставилась на него. Действительно ли он сказал то, что она слышала?
— Что ты сказал?
Просунув руки ей под мышки, ‘Ринг слегка встряхнул ее.
— Может, нам все же следует спуститься вниз, хотя, на мой взгляд, ты нуждаешься в отдыхе. Наверное, на тебе сказалось напряжение последних дней.
Мэдди потрясла головой, словно желая привести мысли в порядок.
— Я требую, чтобы ты повторил… чтобы ты повторил, как ты не будешь прикасаться ко мне.
— Я поклялся, что не прикоснусь к тебе ни при каких условиях. Тебя ведь это беспокоило? Ты сказала, что не решаешься остаться со мной наедине, поскольку я мужчина, а ты женщина. Я пытался убедить тебя, что бояться нечего, только и всего. — Он взглянул на небо. — А ведь может пойти дождь. Если мы останемся здесь, нужно найти укрытие и подумать о костре.
Мэдди задала себе вопрос, не сходит ли она с ума? Может, у нее слуховые галлюцинации? ‘Ринг двинулся вперед, и ей не оставалось ничего другого, как следовать за ним.
— А что ты сказал… о том, как мы будем спать вместе?
— Я сказал, что в горах холодно и для тепла нам придется лечь поближе друг к другу. Смотри, видишь тот выступ? Мы можем под ним расположиться. Там и для костра места хватит. Только как же нам развести костер? Спичек у тебя, конечно, нет.
— Нет, — тихо ответила она, глядя ему в спину, а затем резко остановилась. — Стой! Повтори, что ты сказал… о моих волосах и ногах.
Он медленно повернулся и улыбнулся отеческой улыбкой.
— У тебя две ноги, правая и левая, и довольно красивые волосы. Что еще?
Мэдди открыла было рот, но тут же спохватилась. В эту игру надо играть вдвоем. Может, у нее когда-то и получится. Пока же она и представить не могла, как сказать о том, что ей хотелось провести пальцем по изгибу его верхней губы. Она прошла мимо него, постаравшись напустить на себя высокомерный вид.
— Мне не нужны спички, чтобы разжечь костер. Мой отец… — Мэдди была вынуждена остановиться, потому что он и не подумал сдвинуться с места.
— Твой отец… — выдохнул он. Она мило улыбнулась.
— Да, мой отец. Он научил меня кое-каким приемам выживания.
— Таким, как развести костер без спичек? Потерев две палочки друг о друга? А ты представляешь, сколько это займет времени и как это трудно?
— Я точно знаю, сколько времени для этого потребуется, а если бы ты делал это так же часто, как я, это перестало бы казаться слишком трудным. Я не ношу с собой спичек, они отсыревают, но у меня всегда есть кремень и огниво. Отец говорил, что любой мужчина, да и женщина тоже, может выжить в дикой местности, если у него есть чем высечь огонь, силок, несколько рыболовных крючков и нож.
— И у тебя все это есть.
— Конечно, — ответила Мэдди с самодовольной улыбкой. — А ты разве не берешь все это с собой, когда покидаешь лагерь? Никогда ведь не знаешь, в какой момент останешься без лошади. Неужели, капитан Монтгомери, вы оставили все вещи на лошади?
Он быстро отвернулся, поэтому она не могла сказать наверняка, но ей показалось, что он покраснел от смущения. Так кто теперь испытывал неловкость?
Отец научил ее не только тому, какие вещи в первую очередь необходимы путешественнику, но и как их носить. После отъезда с Востока, трясясь по дорогам в карете, она иной раз коротала время, пришивая карманы к широченной юбке для верховой езды. Карманы были небольшие и пришиты изнутри к подолу юбки, что делало их совсем незаметными.
Теперь, зная, что придется поднять юбку, чтобы дотянуться до кармана, Мэдди внезапно вспомнила, как зашла однажды в спальню к французской певице-сопрано. Имя ее она забыла, помнила только, что у той было ужасное верхнее соль. В тот день она увидела лежавшие на стуле панталоны этой, с позволения сказать, певицы.
Они были сшиты из прекрасного необычайно мягкого батиста. Ткань была почти прозрачной, чудесного розового цвета — цвета румянца на щеках юной девушки. Мэдди тогда посмеялась, сказав, что такие панталоны абсолютно бесполезны, что они скоро сносятся. Певица посмотрела на Мэдди в зеркало и ответила: «К тому же их так легко разорвать». В то время Мэдди не поняла, что она имела в виду.
Сейчас она жалела, что не носит белье из розового батиста, а вместо этого на ней надеты удобные для путешествия толстые панталоны. По словам ‘Ринга, он отдал бы десять лет жизни за то, чтобы прижать ее к себе обнаженной. Мэдди бы пожертвовала пятью годами своей — естественно, не тогда, когда еще будет петь, — чтобы оказаться в его объятиях.
77 
