14

Проходя по кампо Манин, Вьянелло и Брунетти, заранее не сговариваясь, уже знали, что сейчас отправятся повидаться с вдовой, вместо того чтобы возвращаться в квестуру. Чтобы добраться до дома Митри, находившегося на Кампо ди Гетто-Нуово, они пешком дошли до Риальто и там сели на водный трамвайчик маршрута № 1 в сторону вокзала.

Они остались на открытой палубе, предпочтя холодный воздух канала душной влажности каюты. Когда трамвайчик проезжал под мостом Риальто, Брунетти спросил Вьянелло:

— Ну?

— Да он мать родную продаст за сотню лир, — ответил тот с откровенным презрением. Потом долго молчал и наконец произнес: — Думаете, все дело в телевидении, комиссар?

Брунетти недоуменно переспросил:

— При чем здесь телевидение?

— Это оно помогает нам оставаться на расстоянии от зла, которое мы совершаем. — Увидев, что Брунетти внимательно слушает его, он продолжил: — То есть когда мы следим за событиями на экране, они кажутся нам реальными, но на самом деле это не так, верно? Я хочу сказать, по телевизору мы видим, как людей убивают и калечат, и видим себя. — Он улыбнулся и объяснил: — В смысле, полицию. Мы смотрим там на самих себя, мы там раскрываем всякие ужасные преступления. Так вот, может быть, если насмотреться их в достаточном количестве — настоящих ужасов, происходящих с нами или с другими людьми, они тоже перестают казаться настоящими.

Брунетти был слегка обескуражен сбивчивой речью Вьянелло, но, кажется, понял, что тот имел в виду, и, готовый согласиться с его мыслью, ответил:

— Как далеко находятся от него эти девочки, о которых он ничего не знает, — в пятнадцати тысячах километров? В двадцати? Вероятно, происходящее с ними он вовсе не воспринимает как реальность, а если и воспринимает, то для него, наверно, это не очень важно.

Вьянелло кивнул:

— Думаете, мир становится все хуже и хуже?

Брунетти пожал плечами:

— Иногда мне кажется, что так и есть, а иногда я в этом уверен. Но потом солнце выходит из-за туч, и я понимаю, что ошибался.

Вьянелло снова кивнул и на сей раз добавил:

— Угу.

— А вы как считаете?

— Я считаю, что все плохо, — ответил сержант без колебаний. — Однако, как и у вас, у меня бывают дни, когда все просто замечательно: дети прыгают вокруг меня, когда я возвращаюсь домой, или Надя счастлива, и ее настроение передается мне. Но в целом мир, похоже, перестает быть подходящим местом для проживания.

Пытаясь внести хоть какой-то просвет в мрачность, столь не свойственную Вьянелло, Брунетти сказал:

— Но ведь выбор у нас не особенно большой, верно?

Вьянелло рассмеялся:

— Думаю, да. Хорошо ли, плохо ли, но у нас есть только это. — Он на мгновение замолчал, разглядывая дом и вывеску казино рядом. — Может, для нас все по-другому, ведь у нас есть дети.

— Почему? — спросил Брунетти.

— Потому что мы можем заглянуть вперед, в тот мир, в каком им предстоит жить, и оглянуться назад, на тот, в каком сами выросли.

Брунетти, читавший много книг по истории, вспомнил, как древние римляне бессчетное количество раз проклинали свою эпоху, утверждая, что сами они в юности во всем превосходили нынешнее поколение. Они разражались гневными речами в адрес молодежи, порицая ее бездеятельность и невежество, отсутствие уважения к старшим. Мысль об этом согрела душу комиссара. Если все поколения, каждое в свою очередь, думают таким образом, быть может, они и сейчас ошибаются, и мир вовсе не становится хуже. Он не знал, как объяснить свою идею Вьянелло, да и неловко было цитировать Плиния: ведь сержант вряд ли узнает автора и смутится, когда придется в этом признаться.

  43