48 
Он объяснял ей, почему заставил отправиться в дорогу вместе с ним, но, может быть, ему просто нужна была женщина, чтобы все долгое плавание по морю согревать его постель? А ведь она так и делала! Они едва не сожгли своей страстью кровать, и теперь она носит в себе плод этого огня.
Дождь пошел сильнее, он хлестал по темному окну, и Риган охватило отчаяние.
Она никогда не была нужна Тревису! Он сам говорил это множество раз. Даже во время плавания он пытался узнать, кто она, чтобы избавиться от нее. Он такой же, как Фаррел и дядя Джонатан, — она никому из них не была нужна.
Слезы покатились по ее щекам подобно каплям яростно хлеставшего за окном дождя. Зачем он на ней женился? Может, он каким-то образом узнал о ее наследстве? Он привез ее в Америку, сразу же женился на ней, а теперь, когда у него есть документальное свидетельство, больше не хочет иметь с ней ничего общего. Он покинул ее в чужой стране без денег, без помощи, и, как видно, с ребенком, которого предстоит воспитывать.
Она горько заплакала, колотя кулаками по подушке. Тело ее раздирали рыдания. Когда первый порыв ярости прошел, слезы полились медленнее, гнев сменился чувством беззащитности. Риган спросила себя, почему она не заслуживает любви.
Дождь перешел в сильный и долгий ливень. Спустя несколько часов звук дождя начал успокаивать ее горе, и Риган погрузилась в глубокий, сродни забытью, сон. Когда на лестнице раздались тяжелые шаги, она их не услышала. Разбудил ее только стук в дверь.
Глава 11
— Открой эту чертову дверь! — Такой громовой голос мог принадлежать только Тревису. Его совершенно не заботило, что он может разбудить остальных постояльцев.
Ощущая в голове свинцовую тяжесть, Риган попыталась сесть и опухшими глазами посмотрела на дверь, которая грозила рухнуть под ударами кулака Тревиса.
— Риган! — раздался его голос, и она бросилась к двери.
Повернув ручку, она спросонок ответила:
— Дверь закрыта на ключ.
— Ключ на комоде, — недовольно откликнулся Тревис.
Едва дверь распахнулась, как Тревис ворвался в комнату, но Риган с трудом смогла разглядеть его за цветами — она никогда в жизни не видела такого количества. Риган часто приходилось работать в саду, поэтому она узнала многие из них: тюльпаны, нарциссы, гиацинты, ирисы, фиалки, сирень трех видов, маки, ветви лавра и прекрасные розы безупречной формы. Цветы в беспорядке тащились позади Тревиса, свисали перед ним, одни были собраны пучками, другие висели отдельно, часть из них была покрыта грязью, а часть — побита дождем. Когда он остановился, цветы посыпались вокруг него подобно яркому хороводу прекрасных дождевых капель.
Направляясь к кровати, он по пути ронял цветы и наступал на них. Всю эту охапку Тревис бросил на кровать, и Риган увидела, что он весь в грязи, а на его лице написан гнев.
— Чтоб им пусто было! — произнес он, вытащил из-за воротника рубашки пучок фиалок и тоже бросил их на кровать. — Никогда раньше не относился к цветам плохо, но сейчас готов их возненавидеть.
Он снял шляпу, с которой на пол хлынула вода. С отвращением сорвав со шляпы три карликовых ириса, он бросил их к другим цветам.
Тревис пока еще ни разу не взглянул на Риган. Он был рассержен до такой степени, что даже не заметил ее прозрачного платья и того, как сквозь легкий шелк в лучах рассвета сияло ее тело.
Он тяжело опустился на стул и начал снимать сапоги, но тут же вскочил и, скорчив гримасу, вынул из-под себя покрытую шипами розу.
— Я собирался совершить небольшое путешествие, — заявил он, снял сапог и вылил из него воду. — У одного моего друга есть оранжерея, он живет в пяти милях к северу. А для новобрачной, конечно же, нужны цветы, поэтому я и решил достать их для тебя.
Тревис принялся стягивать мокрую грязную куртку, по-прежнему не поднимая глаз. Из-под куртки лавиной посыпались раздавленные и осыпающиеся цветы.
Он не обратил на это ни малейшего внимания.
— Я был уже на полпути к его дому, когда пошел дождь, — рассказывал он. — Но я продолжал ехать, и когда добрался до него, мой друг с женой встали с постели и сами срезали для меня цветы. Они опустошили весь сад и оранжерею.
Потом он снял прилипшую к телу рубашку, и на довольно высокую гору из цветов возле его босых ног опять посыпались цветы.
— На обратном пути начались неприятности. Чертова лошадь потеряла подкову. Мне пришлось идти пешком по той полоске грязи, которую в Виргинии называют дорогой. Я даже не мог остановиться и подковать лошадь, да и собственную брачную ночь не мог пропустить.
48 
