90 
Уже через два дня, – продолжала Кэролайн, – впервые увидев океан и вдохнув его запах, она стояла на большой автостоянке в Венис-бич, разглядывая тощего человека с длинными светлыми, уже седеющими волосами, который мыл древний, изъеденный ржавчиной жилой автофургон «Фольксваген», поставленный там, по-видимому, на вечную стоянку. Когда она подошла и остановилась перед фургоном, он ни о чем не догадался, но с явным интересом разглядывал, как покачиваются под блузкой ее груди, как переступают ее длинные ноги. «Эй, чем могу служить?» Он расправил плечи, пытаясь придать себе более привлекательный вид, хотя это вряд ли было возможно при его дряблом, казавшемся истощенным теле с худыми руками и ногами и впалой грудью. Она остановилась футах в пятнадцати от него и спросила, как его зовут.
– Все зависит от того, кто спрашивает, – ответил он.
– Ну, допустим, ваша дочь, – сказала она.
Мужчина напрягся:
– Что это вы, черт побери, болтаете?
Она отметила про себя, как сильно обгорело его лицо на солнце, опалившем кожу головы сквозь редеющие волосы, нос и плечи.
– Я сказала, допустим, ваша дочь.
Он поморщился:
– Хотел бы я знать, что ей нужно.
– Возможно, она хочет познакомиться с вами.
– Тогда я посоветовал бы ей забыть об этом.
– Почему?
– Потому что я знать ее не желаю.
Так они и стояли под сияющим безоблачным небом. Неподалеку бездомная собака рылась в отбросах, валявшихся вокруг мусорного ящика. Она снова взглянула на отца:
– Вы – мой отец. Меня зовут Кэролайн Келли Гелбспен, а вас – Джон Джей Келли-третий, вы выросли в Гринвиче, в штате Коннектикут; ваш отец работал в компании «Этлэнтик ричфилд ойл кампени». Вы познакомились с моей матерью во время каникул, когда учились в колледже, и она забеременела мной – от вас. Она помнит о вас все. И рассказывала мне все это раз пятьдесят.
Он по-прежнему стоял на месте, только руки вытер о шорты.
– Убирайся отсюда!
– Вас считали моим отцом.
– Я не шучу. – Он взмахнул рукой, словно отталкивая ее. – Я не знаю ни тебя, ни того, что ты мне тут заливаешь.
Собака что-то отыскала среди отбросов и теперь пожирала, глядя на них.
– Я приехала сюда из Южной Дакоты. Хотела повидаться с вами.
– А мне плевать, хоть с дерьмового Марса! Я знать не знаю ни кто ты есть, ни ту чушь собачью, которую ты тут несешь. А ну, пошла вон отсюда. Мне никакого дела нет до всего этого бреда.
– У меня не слишком много денег.
– А это не мои трудности. Между прочим, у меня их тоже мало.
Она взглянула ему прямо в глаза:
– Когда-то вы сказали маме, что собираетесь…
– Эгей, я говорил тогда многим цыпочкам много чего, а больше всего, что могу их трахнуть.
Это было почти признание.
– Но, повторяю, я не знаю, кой черт надоумил тебя припереться сюда и лезть тут со своими претензиями, что вроде бы я твой отец, а мне вообще до хрена все это.
Она не двинулась с места.
– Убирайся! Проваливай ко всем чертям, и чтоб я тебя больше не видел!
Она помедлила еще с минуту.
– Разве что ты не прочь заняться со мной минетом.
Кэролайн рассказала также, что всю следующую неделю она спала на песке вместе с другими подростками, обретавшимися вдоль Венис-бич и болтавшимися вокруг магазинчиков, торгующих футболками, и пунктов проката велосипедов, стараясь, чтобы ее длинные волосы всегда оставались чистыми, и стирая вещи в общественных уборных. Впечатление новизны океана быстро стерлось. Ей все время твердили, что она могла бы стать моделью, ведь у нее красивые волосы. Там была другая девушка, похожая на Кэролайн; так она получила такую работу, и с тех пор от нее больше не было никаких известий. Все разговоры вертелись вокруг музыки, татуировок, полиции, того, какие наркотики лучше, как заняться торговлей на пляже и как стать артистом. Это была обычная школьная болтовня, не слишком отличавшаяся от той, которую она слышала в Южной Дакоте. Она позвонила домой, но мать не застала. Рон сказал, чтобы она заботилась о себе сама, ведь у матери теперь неполный рабочий день. Над взморьем возвышалась огромная новая гостиница, этакая многоэтажная розовая бонбоньерка, «Лоуэс Санта-Моника». Неожиданно для себя она начала наблюдать за людьми, которые не спеша выходили из нее на прогулку. Обычно они брали на прокат велосипеды или тратили деньги в магазинах. И она дала себе слово, что станет такой же. Она зашла в ресторан при гостинице и спросила, не найдется ли для нее работы. Вежливая женщина в костюме сообщила, что они нанимают на работу только через профсоюз. Направляясь к выходу, она обратила внимание на большую группу белых молодых людей с отличными данными, рассевшихся вокруг бассейна-джакузи. «Парни из «Монреаль Канадиенс», – шепнул мальчик, подававший полотенца, – они всегда здесь останавливаются, когда приезжают в город». Один из игроков кивнул Кэролайн, подзывая ее, но она даже не остановилась.
90 
