Последние отзывы

  54  

На этот раз комиссар не присоединился к ней, а взял трубку:

- Маэстро? Это комиссар Сальво Монтальбано. Мне очень нужно с вами поговорить.

- Мне тоже.

Монтальбано положил трубку, потом вдруг нагнулся, обнял синьору Клементину, поцеловал ее в лоб и вышел.

Дверь открыла горничная-экономка.

- Не желаете кофе?

- Нет, спасибо.

Катальдо Барбера вышел ему навстречу, протянув руку для приветствия.

Когда Монтальбано, перепрыгивая через две ступеньки, поднимался по лестнице, он пытался представить себе, как будет одет маэстро. Его догадки оказались верны: маэстро, человек скорее хрупкого телосложения, с белоснежными волосами, с маленькими, но огненными черными глазами, был во фраке безупречного покроя.

Единственное, что противоречило этому элегантному облику, - белый шелковый шарф, закрывавший нижнюю часть лица, нос, рот и подбородок, оставляя открытыми только глаза и лоб. Шарф был заколот золотой булавкой.

- Прошу вас, проходите, - любезно предложил Барбера, проводя его в кабинет со звукоизоляцией.

Здесь стояли витрина с пятью скрипками, сложная стереоустановка, металлические подставки для компакт-дисков и аудиокассет, книжный шкаф, письменный стол, два кресла. На столе лежала еще одна скрипка - видимо, именно на ней и играл маэстро.

- Сегодня я играл на гварнери, - сказал маэстро, показывая на скрипку, как будто в подтверждение догадки Монтальбано. - У нее несравненный, небесный голос.

Монтальбано поздравил себя: даже ничего не смысля в музыке, он почувствовал - звук этой скрипки отличается от того, что он слышал на первом концерте.

- Для скрипача играть на таком сокровище, поверьте мне, подобно чуду.

Он вздохнул.

- К сожалению, ее придется вернуть.

- Она не ваша?

- Если бы! Только вот не знаю, кому отдавать. Сегодня я пообещал себе позвонить в комиссариат и задать этот вопрос. Но раз уж вы здесь…

- Я в вашем распоряжении.

- Видите ли, скрипка принадлежала несчастной синьоре Ликальци.

Комиссар почувствовал, как его нервы натянулись, словно скрипичные струны: если бы маэстро коснулся их, они бы зазвучали.

- Месяца два назад, - начал свой рассказ маэстро Барбера, - я упражнялся перед открытым окном. Синьора Ликальци, случайно проходившая мимо, услышала мою игру. Она разбиралась в музыке. Прочитала мое имя на табличке и захотела познакомиться. Она присутствовала на моем последнем концерте в Милане, после которого я собирался оставить концертную деятельность, но тогда еще никто не знал об этом.

- Почему?

Вопрос, заданный так прямо, смутил маэстро. Мгновение поколебавшись, он расстегнул булавку и медленно размотал шарф. Настоящее чудовище. У него отсутствовало полноса; верхняя губа, совершенно разъеденная, обнажала десны.

- Вам не кажется, что это достаточно веская причина?

Опять замотал шарф, заколол булавку.

- У меня редчайший случай неизлечимой волчанки, которая разрушает мою плоть. Как я мог появляться в таком виде перед публикой?

Комиссар был ему благодарен за то, что он сразу замотал шарф. Жуткое зрелище вызывало страх и тошноту.

- Так вот, эта прекрасная и милая женщина, между прочим, рассказала мне, что унаследовала скрипку от своего прадедушки, который был скрипичных дел мастером в Кремоне. И добавила, что в детстве часто слышала от родителей, будто скрипка эта бесценна. Но тогда она не придала этому значения. В семьях часто существуют легенды о какой-нибудь ценной картине или статуэтке, стоящей целое состояние. Сам не знаю почему, но мной овладело любопытство. Через несколько дней вечером она мне позвонила, заехала за мной, и мы отправились в ее новый загородный дом. Едва я увидел скрипку, меня словно пронзил электрический разряд. Скрипка была в довольно плачевном состоянии, но отреставрировать ее не составляло большого труда. Скрипку работы Андреа Гварнери, комиссар, легко узнать по лаку цвета желтого янтаря, словно излучающему свет.

Комиссар взглянул на скрипку. Честно говоря, никакого света он не заметил. Но он ничего не смыслил в этих музыкальных делах.

- Я попробовал играть на ней, - сказал маэстро, - и играл минут десять, унесенный в рай музыкой Паганини, Уле-Борнемана Булля…

- Какова ее рыночная цена? - спросил комиссар, обычно летавший невысоко и до рая никак не дотягивавший.

- Цена?! Рынок?! - возмутился маэстро. - Да такой инструмент не имеет цены!

- Пусть так, но все-таки…

  54