142 
– Он долго вот так лежит?
– Не знаю, наверное, уже дня четыре. Я потеряла представление о времени. Что будем делать сначала?
Люпита зорко посмотрела на Морган:
– Принеси горячей воды. Мне надо заварить чай.
– Чай! Какой чай, когда ребенок так болен! – В голосе Морган послышались визгливые нотки.
– Сет! – Люпита повернулась к усталому мужчине, ссутулившемуся у кроватки сына. – Я могу позаботиться об Адаме, но не могу одновременно нянчиться и с ней. – И она кивнула на Морган, которая смотрела на Люпиту каким-то потусторонним взглядом. – Есть здесь кто-нибудь, кто сумел бы мне помочь?
– Я помогу. – И Морган выступила вперед. – Я сделаю все, что ты велишь, Люпита.
– Ты! Да ты взгляни на себя в зеркало. Еще несколько минут – и мне придется заботиться и о тебе.
– А я не смогу? – Это спросила Розелль, показавшаяся в дверях в ночном халате. Люпите она понравилась.
– Да, ты мне поможешь.
– Но я не могу оставить своего ребенка. Он во мне нуждается.
– Он даже не осознает, что ты здесь, в комнате. Сет, веди свою жену на кухню и как следует ее накорми. И поешь сам, конечно. А затем умой ее, вымой всю как следует и надень на нее чистую ночную рубашку. А затем уложи спать. И сам ложись, поспи.
– Нет, я не могу.
Но Люпита была тверда, как алмаз.
– Нет, ты все сделаешь, как я сказала, или я уеду.
И Морган позволила Сету увести себя из комнаты.
Розелль смотрела, как они уходят:
– Вы не уедете, нет?
– Ну конечно нет, – отрезала Люпита.
– Я пыталась заставить ее поесть, но она не хотела.
– Я ухаживаю за больными и помогаю родительницам с молодости, и я давно поняла, что усталых матерей ни о чем не надо просить, им надо приказывать. А если они не подчиняются, надо им пригрозить. А теперь за работу. Мне нужна вода, чтобы заварить чай.
– Но он отказывается пить.
Люпита вздернула бровь. Она не терпела возражений и от помощников. И Розелль пошла за водой.
Сет подвел Морган к большому кухонному столу и поставил перед ней хлеб, сыр, холодного цыпленка и молоко.
– Нет, Сет, я не могу есть, действительно не могу.
– Люпита права. Мы сейчас Адаму не нужны. Мы будем только мешать.
Вошла Розелль, чтобы взять горячей воды. Морган встала, желая следовать за ней. Сет бесцеремонно усадил ее на место.
– Ешь!
Морган начала есть, сначала едва прикасаясь к пище, а потом стала все больше входить во вкус. Она только сейчас поняла, как голодна.
– Да, я, наверное, проголодалась, – промямлила она с набитым ртом, жуя хлеб с сыром. – Он поправится, да?
Сет взял ее за руку и сжал пальцы.
– Теперь, когда здесь Люпита, я надеюсь. Поела?
– Да.
Она чувствовала себя тяжелее и неуклюжее, чем когда была беременна. Но она должна встать, ей немедленно нужно вернуться к Адаму. Она и так уже задержалась слишком долго. Морган поплелась к двери, глядя перед собой почти ничего не видящим от усталости взглядом.
Сет схватил ее за юбку.
– Но Адам, наверное, зовет меня.
Ее целью была кухонная дверь – до нее надо добраться, пустяк, конечно, но сейчас эта цель оказалась недостижимой.
Сет поднял ее на руки.
– Я очень тяжелая. Ты…
– Тяжелая! Ты пушинка! Ты почти такая ж легкая, как Адам. И теперь, когда я здесь, я о тебе позабочусь. Я прямо сейчас уложу тебя спать.
Она прислонилась головой к его плечу. Никому на свете она теперь не доверяла больше, чем своему Сету. И вздохнула: да, он снова ее Сет.
В спальне он поставил ее на ноги:
– Раздевайся и скажи, где у тебя ночные рубашки?
– В третьем ящике.
Дрожащими руками она стала расстегивать пуговицы. Сет отвел ее руки и сам справился с целым рядом крошечных пуговичек. Она видела, что он тоже очень устал. И погладила его по голове. Сейчас он кажется просто стариком.
Она переступила через платье, упавшее на пол, и Сет начал расшнуровывать корсет. Она с облегчением вздохнула, когда корсет тоже упал, и подумала, что, наверное, никогда не привыкнет к этой жесткой штуке, стискивающей талию и ребра, словно железными прутьями.
Сет снял ее нижнюю рубашку, и она стояла теперь совсем голая.
– Зачем ты носишь это? У тебя от него на теле красные пятна. – И большими ладонями стал растирать ей бока.
Она почувствовала какую-то неловкость:
– Дай мне ночную рубашку.
– Сначала помойся.
Он подтащил ее к тазу с водой и стал мыть ей руки и умывать. Она стояла тихо, ей было приятно его прикосновение.
Он вытер Морган и затем надел ей через голову чистую, мягкую ночную рубашку.
142 
