40 
Она вглядывалась в горизонт и не ответила ему. Он настаивал:
— Как ты хочешь построить свою жизнь, Джеки?
Она не смотрела на него, а когда заговорила, в голосе прозвучала страсть:
— Кое-что во мне изменилось. Я не знаю, что это. Долгие годы мне хотелось завоевать мир. Я так ясно представляла, чего хочу и как этого достигну. Я все завершила, собрав набор наград, и сейчас не знаю, куда двигаться. Какая-то часть меня сердится, что мир движется, когда я все стою на месте, но какая-то часть меня хочет выращивать розы и…
Внезапно она прервалась и отпила вина.
— И иметь детей, — дополнил он с удивляющей и раздражающей точностью.
— Какая нелепость! Ты знаешь, что две девочки из моего класса сейчас бабушки? Что я буду с детьми делать? Кроме того, какой мужчина моего возраста захочет строить семью с начала?
Она остановилась, потому что протестовала как-то чересчур горячо.
Джеки слишком была занята самолетами и заботами о Чарли, чтобы думать еще о выводке детей.
— Я вижу, что на самом деле я хочу всего. Все, что предлагает мир, то я и хочу. Но не хочу брать что попало: только то, чего у меня нет.
Вильям засмеялся, и, освещенное солнцем, его лицо сделалось особенно красивым.
— Все я тебе не смогу дать, но я очень хочу на тебе жениться, и у тебя будет столько детей, сколько ты захочешь.
Джеки знала, что он предлагает серьезно, и ее рот пересох. Внутри нее возникло почти непреодолимое желание сказать ему «да». Чувство было почти такое же сильное, как тогда, когда она впервые увидела аэроплан. Тогда она ничего не знала о мире. Она не представляла жестокость людей, что они будут судить о ней и ее способностях еще до встречи с ней Сейчас она стала старше, у нее больше опыта, она больше знает о боли и радости, и она знала, что люди будут говорить. Если она выйдет замуж за Вильяма, они ничего не увидят в этом браке, кроме разницы в возрасте.
— Не отвечай, — сказал он, силясь улыбнуться. — Это только мысли вслух.
— Да, только мысли. — Она попыталась справиться с выражением лица, так что, когда она повернулась к нему, он не увидел, что у нее в глазах. — Мы слишком серьезны. А мы должны подумать, кто будет чистить кухню. И ты наведешь в моей кухне тот порядок, какой я хочу, и в моем столе тоже.
— Ха, да знаешь ли ты, что у тебя пакет спиц и ниток лежит в столе, а пассатижи в корзине для шитья?
Ничего такого она не знала, но не сомневалась, что так оно и есть. Иногда человек бывает так занят, что кладет вещи, где работал, но ведь это не его забота, не правда ли?
— Не имеет значения, где я держу вещи. Эго мой дом!
— Только временно. Разве я не упомянул, что все дома в Эренити — моя собственность, так же, как и земля?
Джеки рассмеялась. Только Монтгомери мог таким бесцеремонным тоном сказать, что владеет городом.
— Так, значит, ты получил эти дома в свой двадцать первый день рождения?
Она так пошутила, но по тому, как Вильям покраснел, она сообразила, что не ошиблась, и развеселилась.
— Всякий другой человек на земле просил бы подарить ему путешествие вокруг земного шара или дворец, или даже бриллиантовое ожерелье, а что просит мой прочный, как скала, всегда наперед рассчитывающий Вильям? Город призраков! Разрушенный, ничего не стоящий старый город, который люди бросили, когда город еще жил. Что же заставило тебя просить о таком подарке?
Он напряженно взглянул на нее:
— Я мог построить здесь летное поле.
Ответ был простой, а сказано было много. Он говорил, что всегда все планировал: и городок, и аэрополе было для нее приманкой. Несмотря на то, что она была замужем за другим мужчиной и не имела намерения возвращаться в свой родной городок, Вильям планировал привезти ее обратно. Как это он тогда сказал? Что, если план достаточно проработан, можно добиться, чтобы произошла счастливая случайность. Не потому ли она сейчас здесь, что он хотел ее так сильно и планировал так тщательно, что она вернулась?
Она смеялась над ним, но это сработало, и она почувствовала себя польщенной. Чарли никогда не завоевывал ее: у него всегда было чувство, что он облагодетельствовал ее, увозя из ничтожного Ченд-лера. Он позволял Джеки завоевывать его с помощью работы, работы и работы. И вот перед ней теперь был мужчина, который провел целые годы, обдумывая, как завоевать ее.
— Свою ценность я узнала благодаря тебе, — сказала она ласково. — Я почувствовала себя так, как будто я — драгоценность.
40 
