Особенно,... 
64 
— Констанция! — радостно воскликнул он, не замечая ее страха, и опустился рядом с ней на колени. — Как приятно опять видеть твои глаза. — Он взял в ладони ее лицо и осмотрел синяки и царапины, которые благодаря ее молодому организму и заботе Джослина заживали очень быстро. Он попытался стянуть с нее одеяло, чтобы взглянуть на остальные раны.
— Нет, — прошептала она, ухватившись за одеяло. Он удивленно уставился на нее. — Кто ты? — О дорогая, не бойся меня. Я — Джослин Дэинг. Мы виделись с тобой в спальне леди Элис.
Разве ты не помнишь? — При упоминании имени Элис глаза девушки заметались по комнате. Джослин притянул ее к себе — ведь она, даже не подозревая об этом, провела на его груди так много времени. Констанция попыталась высвободиться, но оказалось, что она еще слишком слаба. — Теперь все позади. Ты в безопасности. Ты здесь, со мной, и я никому не позволю сделать тебе больно.
— Лорд Эдмунд… — прошептала она ему в плечо.
— Нет, он не знает, что ты здесь. Об этом не знает никто, кроме меня. Я никому не рассказывал о тебе. Он думает, что ты умерла.
— Умерла? Но…
— Тихо. — Джослин погладил ее по голове. — Позже у нас будет время поговорить. Сначала тебе надо выздороветь. Я принес тебе чечевичной похлебки с морковью. Ты можешь жевать? — Джослин грудью почувствовал, как она кивнула. Напряжение, сковывавшее ее тело, немного спало. Он отстранил ее на расстояние вытянутой руки. — Ты можешь сидеть?
Констанция опять кивнула, и он улыбнулся, как будто она только что совершила подвиг.
Джослин уже успел овладеть искусством тайком проносить горшочки с горячей пищей в свою каморку. Казалось, никто не видел ничего странного в том, что его лютня перекинута через плечо, а чехол от инструмента он несет в руках. Каждую ночь Джослин собирал в чехол горшочки с едой, которая, как он надеялся, будет достаточно питательной для охваченной лихорадкой Констанции.
Он взял горшочек и принялся, как ребенка, кормить девушку. Она хотела взять у него ложку, но так ослабела, что не смогла удержать ее. Съев всю похлебку, Констанция в изнеможении прикрыла глаза и внезапно стала заваливаться на бок. Она упала бы, если бы Джослин вовремя не подхватил ее. Не обращая внимания на ее слабые протесты, он усадил ее на колени, и девушка, ощутив себя защищенной, погрузилась в сон.
Когда Констанция проснулась, она была одна. Прошло несколько мгновений, прежде чем она вспомнила, где находится. Не может быть, чтобы юноша с густыми ресницами, ласково шептавший ей о чем-то, существовал на самом деле. Реальностью были пальцы Эдмунда Чатворта, сжавшие ее горло, руки Элис, накручивавшие ее волосы и тянущие ее вниз, — все, что причиняло боль.
Пару часов спустя вернулся Джослин. Он прижал к себе Констанцию, и они оба уютно устроились под плащом. Юноша не замечал, как летело время. Впервые в жизни им руководило не желание обладать женщиной. Полная зависимость Констанции от него вызвала у него неведомое чувство — это было зарождение любви. Та любовь, которую он когда-либо испытывал ко всем женщинам, сконцентрировалась и превратилась во всепоглощающую и сжигающую страсть.
Но Джослин не был свободен. Среди окружавших его людей были те, кто следил за ним.
Глава 14
Длинный кожаный кнут со свистом рассекал воздух и опускался на спину мужчины, оставляя на ней ярко-красные рубцы. При каждом ударе мужчина громко вскрикивал и принимался неистово дергать руками, стараясь выпутать их из сыромятных ремней, удерживавших его на столбе.
Джон Бассетт взглянул на Гевина, и тот коротко кивнул. Ему было тошно смотреть, как наказывают мужчину, еще больше страданий доставляли ему жалостные вопли бедняги.
Джон Бассетт обрезал ремни, и мужчина рухнул на траву. Никто не шевельнулся, чтобы помочь ему.
— Так и оставить его? — спросил Джон. Гевин бросил взгляд на замок, который отделяла от него узкая поляна. Целых две недели ушло на то, чтобы разыскать Уолтера Демари. Казалось, этот негодяй больше заинтересован в продолжении игры в кошки-мышки, чем в том, чтобы получить желаемое. Всю последнюю неделю Гевин, расположившийся лагерем под стенами замка, посвятил разработке плана нападения. Он ходил к стенам и, обращаясь к стражникам у ворот, посылал вызов, но на его слова не обращали внимания. Однако пока Гевин возился с картелями[8], четверо его рыцарей тихо рыли подкоп под древние стены. Но фундамент оказался глубоким и широким. По всей видимости, на прорыв уйдет слишком много времени. Гевин боялся, что Демари устанет ждать, когда его противник сдастся, и убьет Элен.
64 
