Особенно,... 
69 
— Вы заслужили это! — засмеялась она вместе с ним. — За ту дрянную шутку, что вы со мной сыграли!
— Я не при чем, — хохотал он. — Я невинное существо, пойманное в сети лжи меж вами и той ведьмой на кухне. Она помыкает бедным хозяином, но никогда раньше не трогала меня. Она придумала ложь, а не я.
— О, неужели? А кто сказал мне, что его зовут Маккензи?
— Это так. Рассел Маккензи Джонс.
Зои захлебнулась от смеха.
— Это ужасная шутка и мне не следовало бы смеяться. Вы такой же фальшивый, как и тот мужчина.
— Какой мужчина?
— Ваш хозяин. Или это тоже ложь? Может, вы хозяин этих владении, а он просто разгуливает тут с напыщенным видом.
— Лорд Тристан? — удивился Рассел, приходя в себя. — Вы говорите так, словно невзлюбили его.
— Я предложила починить рамочку миниатюрного портрета его жены, а он заявил мне, что с этим справится только мужчина.
— Он так и сказал?
— Ну, — помялась Зои. — Не дословно. Но что-то в этом роде.
— А, понятно, — ответил Рассел. — А может, он не хотел оскорблять человека, который живет рядом с ним уже почти год и который стал ему другом? Возможно ли такое объяснение его словам?
— Возможно, — согласилась Зои. — Женщины в моем времени склонны видеть шовинизм там, где его нет.
— В вашем времени? — насторожился он.
Она махнула рукой в опровержение.
— Я имею в виду в моей стране. Расскажете что-нибудь о себе?
— Это мое излюбленное занятие, — заверил он, растягиваясь на траве под деревом. — С чего начать?
— Где вы родились? Где работали и обучались ли на художника?
Последний вопрос открыл ему глаза.
— Хотите сказать, что вы не обучались?
— Со мной произошел несчастный случай, — тихо сказала она. — А очнувшись, я начала рисовать.
— Сколько вам было лет?
— Девятнадцать.
— А сейчас?
— Двадцать пять.
Он с минуту смотрел на нее.
— В таком почтенном возрасте и без мужа? Без детей?
— Еще ни один мужчина не понравился мне настолько, чтобы с ним остаться. Как насчет вас? Вы ведь старше меня. У вас есть жена и дети?
— Никого, — признался он. — Были кое-какие варианты. Мама упорно подыскивает мне кандидаток в жены. Но пока ни одна из них мне не приглянулась.
— Ваша семья в Шотландии?
Он ухмыльнулся.
— Только мои родители, а не я. Зато у меня такой же выговор, как у них. Вы слышите вереск в моем голосе? — спросил он с акцентом.
— Немного, — поддразнила она. Его акцент был ясно различим, когда он волновался. — Когда вы поняли, что хотите стать художником?
— Я всегда хотел писать картины. Едва мне исполнилось три года, как я чуть не залез в камин ради углей. Я нарисовал углем лицо матери на стене.
— И что она сделала?
Рассел улыбнулся, вспоминая.
— Я рассказывал эту историю много раз. Мы жили в Лондоне в одном из беднейших районов. Мой отец на повозке развозил бочонки пива по трактирам и пивным. Он был добрым и сильным как его лошади, но неграмотным, — он взглянул на Зои, словно ожидая осуждения из-за отца, занимавшего столь низкое положение.
— А ваша мать? — спросила она.
— Она не была красавицей, но голова у нее варила, — он тихо засмеялся. — Ее сообразительности хватило бы на двадцать мужчин. Увидев, мой рисунок, она приоделась и отправилась в дом сэра Маркуса Вандерштена, — он скользнул взглядом по лицу Зои, определяя, не знакомо ли ей это имя. Но имя ей ничего не говорило. — В то время он был известнейшим художником. Не было графа или герцога, чей портрет он бы не написал. По слухам, его характер был настолько же ужасным, насколько великолепной его живопись. Все позировавшие боялись его. На герцога он накидывался так же, как и на мусорщика.
— Как шестилетний мальчик с резиновой лентой, — представила она, вспомнив один дом, в котором жила. — Держу пари, ваша мать не испугалась его.
— Конечно, нет, — согласился Рассел. — На следующий день после того, как я разрисовал стену, она пошла к нему домой, постучалась в дверь и сказала прислуге, что ждет его в гости, чтобы показать рисунок на стене, нарисованный трехлетним сыном.
— Могу себе представить, как он отреагировал на это.
— Он игнорировал ее три дня, но она разбила лагерь напротив его крыльца. Наконец, он вызвал шерифа, чтобы прогнать ее. Но она стала кричать, что он трус боящийся признать, что ее сын в три года рисует лучше, чем он сможет, дожив до ста лет.
69 
