Особенно,... 
19 
— Н-да, — только и сказал Кузин, окинув соколиным взглядом сей разгром.
Н-да, — закивали мы, утирая с лица подтаявшую пену. Больше ничего вымолвить мы не успели, так как в комнату, пошаркивая, вползла Галина Ивановна. Увидев, что стало с ее кабинетом, а пуще с ее Дусей (превратившейся в черный стручок) она зарыдала.
— Одни несчастья, одни несчастья на нас сваливаются. Да что же это! Сначала Кирилл Авангардович, потом Даша, а теперь Дуся. Да что же это!
Княжна, до сего момента с сочувствием поглядывающая на потерпевшую, скривилась и сквозь зубы прошептала, обращаясь к недавней своей осведомительнице, той самой, которая сообщила ей, кто такая Дуся.
— Авангард Кирилыч и Даша, тоже бегонии?
— Что вы! — всплеснула руками сплетница. — Даша, это та самая уборщица, ну та, которую убили в туалете.
— Да вы что? — охнула я, без приглашения влезая в разговор. — А какое она имеет отношение к Патентному бюро?
— Как какое? Она здесь работала.
— Но она же…
— Уборщицей она только подрабатывала, на пол ставки. А числилась она здесь, архивариусом, — с большим удовольствием докладывала кумушка, найдя в нашем лице благодарных слушателей. — Ее убили, вы, наверное, слышали…
— А Андеграунд Косматыч этот, его тоже убили? — охнула Княжна.
— Нет, он умер своей смертью год назад.
— Так чего же она про него сейчас вспоминает?
— Да так, к слову. Жалко же мужчину, не старый ведь был.
— А-а, — протянули мы неуверенно. Она бы еще своего деда вспомнила, которого фрицы в 43-ем убили.
Мы отошли от сплетницы, решив осмотреть помещение на предмет сохранности имущества.
— Все погорело, — констатировала Княжна, разворошив груду головешек.
— Все архивы, — всхлипнула истеричная Галина Ивановна. — Да что там архивы, все новые документы тоже. Ничего не осталось!
— Странно, — задумчиво проговорила я. — Я не пойму, где очаг возгорания. Все электроприборы выключены. Ни чайника, ни камина.
Я прошлась по комнате, остро всматриваясь в руины. Мне подумалось, что это явный поджог. Ведь не могло так полыхнуть из-за проводки. Значит, кто-то этот пожарчик организовал. Правда, не совсем ясно, зачем кому-то палить Патентное бюро. Неужто в нашем НИИ еще и пироман завелся?
Канистры не нашла, как не учуяла и запаха бензина или спирта, зато под столом обнаружила полуобгоревший спичечный коробок.
— Чей это? Не знаете? Не ваш? — Начальница протестующе замотала головой. — А почему дверь была заперта? — спросила я, оглядывая замок. — У вас же код, зачем вы еще и заперли ее.
— Я не запирала, — испугалась Галина Ивановна. — Я пошла в канцелярию чайку попить. Дверь захлопнула. И все.
— Но кто-то ее запер. Вернее, повернул колесико вот так. — И я продемонстрировала, как кто-то повернул колесико на замке. — Тогда можно просто захлопнуть дверь и тогда без ключа ее не откроешь.
— Но кто? Неужели Ниночка? — пробормотала Галина Ивановна.
Я напрягла свою глупую память, чтобы вспомнить, кто такая эта Ниночка. А! Вспомнила. Эта та самая чудачка, которая из года в год ходит с одной и той же прической, под кодовым названием «грива льва». Еще она носит очки-бабочки, гигантские пластмассовые серьги, и находится в том возрасте, когда уменьшительное Ниночка ей уже совсем не «катит», короче, бабе было под полтинник, не меньше.
— Кстати. Где она? — встрепенулась Галина Ивановна. — Когда я уходила, она оставалась в комнате.
— Может, обедать пошла? — предположила я.
— Да, да, наверняка, — закивала головой Галина Ивановна и тут же зашарила глазами по кабинету, надеясь найти ответ. — Если пальто нет, то она точно ушла в столовую, она ходит на фабрику-кухню, там говорит, кормят лу…
В этом месте Галина Ивановна замолкла. С выпученными глазами и все еще открытым ртом, она привстала со стула, ухнула своей мощной рукой по не менее мощной груди, выдохнула «О-о!», после чего повалилась на стол без единого проблеска сознания.
— Чего это она? — испугалась Маруся, подбежав к пострадавшей. — Перенервничала что ли?
— А, может, сотрясение? Вон она как в дверь билась… — предположил кто-то из массовки.
— Но не головой же. — Маруся побила Галину Ивановну по щекам. Безрезультатно — начальница погоревшего бюро осталась все такой же безучастной. — Притащите кто-нибудь нашатырь, — выкрикнула наша мать Тереза в коридор. — А еще…
Что еще хотела Маруся от любительниц зрелищ, мы так и не узнали, ибо она не договорила, а подобно Галине Ивановне замолкла на полу слове, выпучилась, охнула, но только без чувств не упала, а осталась стоять, подобно статуе.
19 
