151 
К пяти часам утра они подошли к Брюрее.
Салливан позаботился о том, чтобы они следовали по правому берегу небольшой речки Мэг, на которой был расположен город. В нем жил знакомый Салливана, не менее гостеприимный, чем благородный Фарилл. Все происходило тем же образом: беглецы много ели и пили, спали, сколько могли, и вечером того же дня снова пустились в путь, на этот раз в сторону Аскеатона; но, поскольку теперь путь их ожидал более сложный, нежели накануне, когда они шли себе по дороге, товарищ Салливана вызвался быть у них проводником; к тому же Салливан признался, что в деревне Аскеатон у него знакомых нет. И он с благодарностью, как, впрочем, все его товарищи, принял предложение своего друга. Следуя за ним, они двинулись в Аскёатон.
При магических словах «Это французы!» все объятия и двери распахивались перед ними; лица улыбались, несмотря на то, что расходы с появлением гостей увеличивались: в такой бедной стране, как Ирландия, не поощрялось обременять собой.
На этот раз проводник беглецов повел их в дом своего сводного брата.
Объяснения не были долгими, хотя и касались завтрашних приготовлений в дорогу. Рене предложил купить какую-либо барку и на ней вернуться во Францию; но прежде надо было как следует разжиться запасами провизии. Салливан опустил голову: он был склонен больше доверять ирландцам, жителям внутренних областей, и меньше — жителям морских портов, испокон веков торговавших с англичанами. Он был того мнения, что следует тайком пробраться на первую попавшуюся барку и добраться на ней до первой же страны, которая попадется на их пути; при необходимости же пополнить запасы провизии можно заходить в порты. К тому же они рисковали везде нарваться на английских солдат, пустившихся за беглецами, и по всему побережью наверняка уже пронеслась молва, что восьми французским заключенным удалось бежать из тюрьмы Корка.
Сошлись на том, что следует преодолеть четыре лье и зайти на отдых в Логхилл; здесь можно было выяснить что-нибудь о судах, стоявших на якоре на реке Шеннон. В Фойнсе оказался шлюп, но он уже пустился в плавание и был далеко от берега.
Проводник предложил проникнуть с мачтового корабля на шлюп, который стоял на якоре между Тарбертом и лежащим перед ним крохотным островком. Было условлено, что экспедиция начнется между тремя и четырьмя часами утра. Действительно, около семи часов утра они спустили на воду лодку, привязанную к берегу с ирландской беспечностью, забрались в нее, подкрались к шлюпу и проникли на судно. На нем находились трое мужчин и одна женщина, которые при виде невесть откуда взявшихся восьми человек подняли крик.
Но Салливан на превосходном ирландском дал им понять, что если они не замолчат, ему и его товарищам придется найти на них управу, и, поскольку в этот момент он показал им свои колья, бедняги были вынуждены покориться.
В мгновение ока якорь был поднят, паруса раскрыты, и, так как дул северный ветер, шлюп вошел в воды Атлантического океана столь же величаво, как и высокобортный корабль. После того как шлюп отплыл от берега на расстояние лье, с него на воду была спущена лодка; в эту лодку, пользуясь которой беглецы захватили шлюп, посадили четверых ирландцев; Реми вложил в руку одного из них двадцать луидоров и пообещал, что если ему удастся вернуться во Францию целым и невредимым, то пошлет в банк в Дублине вексель на сумму, по крайней мере в два раза превышающую стоимость их судна.
Добрые люди не восприняли его слова всерьез; но уж если Рене вручил им двадцать луидоров, чего мог спокойно не делать, в них теплилась надежда получить обещанный вексель: благодаря течению они гак проворно поплыли на лодке по Шеннону, что достигли своего причала раньше, чем успели понять, было ли происшедшее реальностью или все это приключилось с ними ВО СНЕ.
XCVI
В МОРЕ
Оказавшись на шлюпке, беглецы первым делом пожелали выяснить, какими запасами съестного забиты его помещения. Шлюп был гружен торфом, а из припасов нашли только десяток картофелин, восемь кочанов капусты, два горшка с маслом и десять-двенадцать бутылок пресной воды. Кроме того, на борту оказались плохонький компас, большой парус, успевший превратиться в лохмотья, непригодный фок и еще менее годный фок штормовой.
Еды на корабле едва могло хватить на пять или шесть дней плавания при условии самоотверженной экономии; хлеба не было совсем. Возможно, его не было и дома у прежних хозяев судна — таково было их положение и таким было положение во всей Ирландии, и таким оно остается и в наши дни.
151 
