Последние отзывы

  17  

— Я должен вас предупредить, сударь, — отвечал Сюркуф, — матрос, даже обыкновенный, которого мы нанимаем, исполняет обязанности до тех пор, пока не кончится контракт.

— Я хочу разделить службу и участь товарищей. Я ничем не отличаюсь от простого матроса, и единственное, что меня пугает, вы легко поймете меня, — не придется ли делить гамак с кем-то еще.

— В этой просьбе сложно отказать. Но я могу устроить вас лучше: хотите стать моим секретарем? У вас будет не только гамак, но и каюта.

— Я согласен, если это место даст возможность служить матросом и участвовать в битвах, случись они.

— Я не отпущу вас в матросы, — рассмеялся Сюркуф, — но я не настолько глуп, чтобы отказаться от вашей поддержки в бою.

— Могу я попросить вас о другой милости? Я хотел бы биться собственным оружием, то есть тем, к которому привык.

— Перед боем оружие выносят на палубу, каждый выбирает то, что предпочитает; вы будете брать ваше в своей каюте. Это очень скромная просьба.

— Последнее: если мы будем у берегов Короманделя или Бенгалии, не позволите ли вы — на мой риск, конечно же, — одну из тех охот на тигра или пантеру, о которых я столько наслышан, но ни разу не имел возможности принять участие ни в одной из них. И если вы захотите устроить одну из экспедиций и решите не подвергать опасности жизнь офицера, то замените его мной: никто не ждет меня и я не жалею ни о ком.

— Но в дележе добычи я буду считать вас среди офицеров. Доля делится следующим образом: треть — мне, треть — офицерам и треть — солдатам.

— И мне будет позволено распоряжаться долей, как я пожелаю?

— Это справедливо, — ответил Сюркуф.

— Позвольте задать вопрос, капитан. Есть ли у вас оружие, которому вы всецело доверяете?

— Есть карабин, ружье на два выстрела, которое я окрестил Громобой, и мои бутылочные душегубы, которые вы испытали.

— О чем вы?

— О пистолетах. В море, для тренировок, я привязываю на лиселя бутылки, и все матросы должны пройти испытание. Если кто, несмотря на качку, разбивает бутыль, получает экю за ружейный выстрел и пять франков за выстрел из пистолета.

— Хотел бы я принять участие в забаве с правом распоряжаться выигрышем.

— Извольте. И, несмотря на ваши скромные устремления, я вам дам совет, мой дорогой Рене, серьезнейшим образом изучить дело, которое вы избрали. Пусть оно станет вашим назначением свыше, изучите его со всем прилежанием и страстью, на которую способны. Я хочу, даже если вы воспротивитесь, сделать кое-что для вас. А сейчас поразмыслим — все ли условия вы назвали? Осталось ли что-то, о чем вы хотите меня попросить? Могу я что-то еще для вас сделать?

— Нет, мой капитан, благодарю вас.

— Кернош, поскольку вы стали друзьями, вы будете натаскивать Рене в практической части, я же возьму на себя, если возникнет необходимость, более высокие материи. А вот и госпожа Сюркуф — ищет вас с чашечкой кофе и бокалом ликера.

Рене приблизился к г-же Сюркуф.

— Извините меня, сударыня, — склонился он к ее руке, — но я не пью ни кофе, ни ликеров. Вы же знаете.

— Это как с шампанским, — добавил Кернош грубоватую любезность к изящным оправданиям молодого моряка. — Чем меньше пьешь, тем хуже себя чувствуешь.

— Я недоволен тем, что госпожа Сюркуф стала свидетельницей непристойной победы над мэтром Бра-д'Асьером. Эта моя победа испортила один из очаровательнейших ужинов, на которых мне доводилось бывать.

— И так как вы были десертом, — вмешался кто-то, — то, я надеюсь, не будете больше считать, что ужин испорчен.

— Подумать только! — обернулся Рене. — Это же мэтр Бра-д'Асьер очнулся от беспамятства. Примите мои комплименты, сударь, я полагал, что вы пребудете в нем до завтрашнего утра.

— Ради меча святого Георгия, мой капитан! Не допустите же вы, чтобы прямо на ваших глазах беспричинно оскорбляли вашего офицера! К оружию!

И, вернувшись в оружейную залу, где недавно вкушая сон, учитель фехтования тотчас же явился обратно с боевой шпагой в каждой руке.

Г-жа Сюркуф вскрикнула, а мужчины преградили путь мэтру Бра-д'Асьеру.

— Сударь, — произнес капитан, — я приказываю вам сейчас же отправиться к себе и оставаться под арестом до самого отплытия.

— Простите, господин капитан, — вмешался Рене, — но мы сейчас не на корабле, мы у вас дома, и все — ваши гости. Пригласив нас, вы признали нас равными себе. Если вы выставите господина учителя за дверь, вы должны будете выставить и меня и заставите этим убить его под первым же уличным фонарем, у которого мы непременно встретимся. Напротив, если вы позволите закончить шуткой то, что и началось как комедия, мы преподнесем нашей милой хозяйке забавную пародию на смертельную дуэль, в которой никто не будет убит.

  17