Последние отзывы

  20  

Но едва заплатили последней женщине, стервятники напали на жертв с новой яростью. И если одни матросы платили заявленную сумму, не пересчитывая, и переплачивали в результате вдвойне, другие, то ругаясь, тс умоляя, боролись за каждую монету. Но бывало, что кредиторы забывали благоразумие, не удовлетворялись частью предъявленной суммы, частью долга, составлявшей для них неплохой барыш, а должники подсчитывали подлинную сумму и приходили в ярость. Тогда требовалось вооруженное вмешательство, ибо разъяренный матрос и непреклонный ростовщик вступали друг с другом в спор, достойный баталий богов Гомера.

И как раз в такой момент, посреди подлинного содома, появился Рене. Матросы поняли, что пришла подмога, и принялись горланить: «Секретарь капитана!» Появление молодого человека потонуло в громовом «браво!». Кошель, который Рене держал в руках, должно быть, полный золота, был принят другой стороной за желание заплатить. Юноша взобрался на стол и сделал знак, что хочет говорить.

В тот же миг воцарилась тишина. Да какая! Можно было услышать, как двигаются атомы Декарта.

— Друзья! — начал Рене. — Капитан не хочет, чтобы в первый раз, когда он снаряжает корабль в родном городе, возникли перебранки между командой и согражданами из-за нескольких неоплаченных долгов.

Заметив среди физиономий, обращенных к нему, Сен-Жана, того самого матроса, который, будучи приглашенным на ужин, дал о Сюркуфе все необходимые сведения, Рене позвал его:

— Иди сюда, Сен-Жан! — и затем обратился к матросам и кредиторам: — Знаете ли вы Сен-Жана?

— Да, мы его знаем! — отвечали они хором.

— Честнейший человек, не правда ли?

— Да! — взревели матросы в один голос. — Да! Да! Да!

— Да, — ответили ростовщики тише и с меньшим энтузиазмом.

— Именно ему я доверяю уладить ваши счета. Он заплатит кредиторам пять из каждых ста франков займового интереса, на какой бы срок ни одалживали деньги, так что кредиторы, которые дали заем на месяц, две недели и неделю, получат такую прибыль, будто ссудили на год.

Ростовщики зашептались.

— Э, нет. Предложение либо принимается, как есть, либо оставим это, — сказал Рене. — Вот деньги, — он поднял над головой кошель, — вот мой карман: вернувшись в него, кошель уж не покажется обратно, и вам не видать содержимого. Раз, два, три…

— Да, мы согласны! — закричали кредиторы.

— Сен-Жан, считай, и поспешим, капитан торопится.

Сен-Жан оказался искусным, проворным и ответственным счетчиком. И через четверть часа все было кончено: сумма, которую изначально запросили кредиторы, составлявшая пятьдесят две тысячи франков, оказалась урезана до двадцати. Ростовщики, улыбаясь в неухоженные усы и неопрятные бороды, признавали, что они и не мечтали о большем.

Рене выдал Сен-Жану золото, и тот отсчитал двадцать тысяч франков кредиторам, объявив, что всем должникам возвращена свобода. Двери открыли, барьеры подняли, и сияющие матросы, стремительные, как смерчи, бросились к порту Динан. Погрузку назначили на полдень, и в запасе оставалась еще четверть часа. Лицо Сюркуфа прояснялось по мере того, как он наблюдал массовое прибытие экипажа.

— Скажите, — спросил он у Рене, — я знаю, вы могли бы меряться силой с Геркулесом, стреляться из пистолетов с Жюно, фехтовать с Сен-Жоржем, пить с генералом Виссоном^[17], но я не знал, что вы владеете еще и дипломатией, достойной Талейрана. Какого дьявола вы там предприняли?

— Всего лишь заплатил, — ответил Рене.

— Заплатили?

— Да.

— Сколько же?

— Двадцать тысяч золотом — они просили пятьдесят.

— Двадцать тысяч франков! — повторил ошеломленный Сюркуф.

— Но ведь это традиция, — улыбнулся Рене, — новичок платит отступные?

«Предположим, — сказал Сюркуф про себя, — что это внук царя Петра, который, как и дед, решил научиться ремеслу матроса».

И громко обратился к экипажу:

— Эй! Прогоревшие собаки! Может быть, вы думаете, что я пришел с открытым карманом к вашим кредиторам — так вы ошибаетесь! Аванс уплачен — и я не имею привычки платить сверху ни су, не дождетесь! Это ваш новый товарищ Рене уплатил отступные. Слегка дороговато — двадцать тысяч франков, но что вы хотите, такая прихоть. Я надеюсь, что вы все его запомните, и если он окажется в опасности, сделаете все, чтобы его вытащить. А сейчас — на погрузку!

И под окнами капитанского дома началась погрузка. Часть пристани спускалась до уровня отлива, но, так как прилив уже начался, волны покрыли первые ступени.

  20