102 
Крик Калли, столь неподобающий для благородной леди, поверг всех в Хедли Холле в шок. До сих пор никто вообще не слышал, как эта девушка произносит что-нибудь. Увидев ее два дня назад, все тут же о ней и забыли.
Из стоящих внизу особенно недоволен был Джон Хедли. Он почувствовал раздражение, что эта наглая девчонка отвлекает его драгоценного сына, и подумал было, что нужно сегодня вечером сделать ей выговор. Но Джон не ожидал увидеть такую перемену с сыном, когда он услышал голос Калли.
Как только Талис обернулся на крик Калли, Хью Келлон, немолодой и опытный рыцарь, с которым он боролся и которому до сих пор было вовсе нетрудно отбивать неумелые, слабые и неловкие выпады Талиса, стал его обходить из-за спины. Он хотел наглядным образом преподать этому молодому щенку урок жизни: девочки не должны отвлекать настоящего рыцаря от самого важного дела на свете.
Но Талис знал, что Калли на него смотрит, и это знание его преобразило. Когда противник уже был за спиной, Талис крутнулся вокруг своей оси и в одно мгновение атаковал блестящим ударом, выбив из рук Хью меч. Не ожидавший удара Хью оступился и упал на спину. Талис завершил нападение, приставив меч к его горлу.
Со свойственным ему тщеславным желанием произвести впечатление, Талис поставил ногу противнику на грудь и театрально взмахнул рукой, глядя с видом победителя вверх на Калли, которая немедленно начала ему аплодировать.
Трудно сказать, который из мужчин был удивлен более: Джон Хедли или Хью Келлон, чью грудь попирала нога Талиса. В нем закипел гнев: из-за унижения, из-за раздражения против этого молодого щенка и его глупейшей бравады. Но спустя секунду к нему вернулось чувство юмора. Много воды утекло с тех пор, когда он сам совершал подвиги, чтобы произвести впечатление на девушку!
Убирая ногу, Талис грациозно развернулся и отвесил поклон Калли и остальным зрительницам в окне, которые ему сдержанно аплодировали.
Эдит оттащила их от окна.
– Как вам не стыдно! Слушайте, что такое, в самом деле! Вы ведете себя как потаскухи какие-то. Да еще с собственным братом, что уж вообще никуда не годится.
– Это он вам брат, а не мне, – заявила Калли, как делала всегда в подобных случаях.
Эдит оглядела Калли, которая стояла между Джоанной и Дороти. Между ними было ясно видно сильнейшее фамильное сходство. Но она поспешила отогнать эту мысль. Родители сказали, что этот юноша – ее брат, а эта девица – не родственница. Раз так сказали родители, значит, это так и есть, и, во всяком случае, ей этого было вполне достаточно.
– Пойдемте-ка со мной. Сейчас у нас будет урок музыки.
Калли пошла за Эдит и остальными, но сердце ее осталось во дворике внизу.
26
– Что не по душе тебе, сын? – спросил Джон Хедли Талиса, видя, как тот уныло мешает ложкой еду в своей тарелке. Джон старался ни на один момент не выпускать юношу из виду, так что ели они в апартаментах Джона, а не в общем зале. В первый же день, когда Талис узнал, что они будут обедать вдвоем, он попросил, чтобы оба его брата тоже ели вместе с ними. Ему показалось крайне странным, что отец явно предпочитает одного сына другому, и не испытывал от этого ничего, кроме неловкости и смущения. Кроме того, общество Филиппа и Джеймса доставляло ему удовольствие.
– Ну скажи, как же ты намерен расти, если почти не ешь? – беспокоился Джон.
– А ему еще не хватит расти? – тихо спросил Филипп, наполовину просто чтобы сострить, а наполовину из-за ревности к отцу, который явно предпочитал им «нового брата». – Уже все лошади ржут от страха, когда видят, что он идет.
Когда он это заявил, Джон быстро замахнулся, чтобы отпустить подзатыльник непочтительному сыну, но Талис расхохотался и весело потянулся еще за одним куском белого хлеба. На самом деле, хоть он этого и не хотел говорить, зная, что Джон рассердится, но он скучал по тем блюдам, что готовила Мег. Он скучал по простой грубой посуде с незамысловатой привычной пищей. В этом доме уже дважды случалось так, что он никак не мог понять, что именно он ест. Все было очень изысканно, и даже сыру придавалась такая форма, что он был похож не на сыр, а на мясо.
– А тебе, братишка, нужно оседлать кузнечика, – беззлобно отозвался Талис. – А еще лучше ужа, чтобы ноги не волочились по земле.
Джон опустил внесенную руку.
– А ты как считаешь, братец? – вежливо поинтересовался Талис у Филиппа. Руки того тряслись от перенапряжения: он весь день тренировался.
102 
