Глава 13

Как король Наваррский догадался, что Turennius значит Тюренн, а Margota – Марго

Как можно легко себе представить, кабинет короля Наваррского не блистал роскошью. Его беарнское величество был небогат и не швырял на ветер то немногое, чем обладал. Этот кабинет, вместе с парадной спальней, занимал все правое крыло замка. От приемной или караульной, а также от спальни отрезали часть помещения и проложили коридор, который и вел в кабинет.

Из этой просторной комнаты, обставленной довольно хорошо, хотя и безо всякой королевской роскоши, открывался вид на великолепные луга у берега реки.

Густые деревья – ивы и платаны – скрывали ее течение, однако же время от времени глаза ослеплял блеск струй, когда река вырывалась, словно мифологическое божество, из затенявшей ее листвы и на полуденном солнце сверкали ее золотые чешуи или же в полуночном лунном свете ее серебристая пелена.

С одной стороны за окнами, таким образом расстилалась волшебная панорама, замыкавшаяся в глубине цепью холмов; днем эти холмы казались выжженными солнцем, зато вечером окаймляли горизонт волнистой лиловатой линией изумительной чистоты. С другой стороны окна выходили во двор замка. Освещенный и с востока и с запада двойным рядом расположенных друг против друга окон, там алых, тут голубых, зал этот приобретал великолепный вид, когда щедро принимал первые лучи солнца или перламутрово-голубое сияние встающей луны.

Но, надо сказать, красоты природы занимали Шико меньше, чем вещи, находившиеся в этом кабинете, который служил Генриху постоянным местопребыванием. В каждом предмете обстановки проницательный посол, казалось, хотел увидеть какой-то знак, проявляя самое напряженное внимание, ибо совокупность этих знаков должна была образовать слова, и в них ему предстояло прочесть разгадку, которую он так давно искал – особенно же в пути.

Проявляя обычное свое благодушие, король, с неизменной улыбкой на устах, уселся в глубокое, крытое замшей кресло с золочеными гвоздиками и бахромой из мишуры. Повинуясь ему, Шико пододвинул для себя складной стул или, вернее, табурет, обитый и украшенный точно так же.

Генрих смотрел на Шико во все глаза и, как мы уже сказали, улыбаясь, но вместе с тем так внимательно, что любой придворный почувствовал бы себя несколько смущенным.

– Вы найдете, наверно, что я не в меру любопытен, дорогой господин Шико, – начал король, – но я не могу совладать с собою. Я так долго считал вас покойником, что, несмотря на всю радость, которую мне доставило ваше воскресение из мертвых, не могу свыкнуться с мыслью, что вы живы. Почему вы так внезапно исчезли из этого мира?

– Эх, сир, – ответил Шико со своей обычной бесцеремонностью, – вы ведь тоже внезапно исчезли из Венсена. Каждый скрывается, как умеет, и прежде всего наиболее удобным для себя способом.

– Вы, как всегда, остроумнее всех на свете, дорогой господин Шико, – сказал Генрих, – это-то и убеждает меня окончательно, что я беседую не с призраком.

Затем он стал серьезнее.

– Но давайте, если вам угодно, покончим с остротами и поговорим о делах.

– Если это не слишком утомительно для вашего величества, я к вашим услугам.

Глаза короля сверкнули.

– Утомительно! – воскликнул он и сразу же перешел на другой тон.

– Это правда, я здесь покрываюсь ржавчиной, – сказал он спокойно, – но все же не устаю, когда ничего не делаю. Генрих Наваррский находит, правда, возможность упражнять мускульную силу, но королю еще не пришлось применять свои умственные способности.

– Я очень рад это слышать, сир, – ответил Шико, – ибо, как посол короля, являющегося вашим родственником и другом, имею к вашему величеству поручение весьма щекотливого свойства.

– Ну так не медлите, ибо разожгли мое любопытство.

– Сир…

– Но сперва предъявите свои верительные грамоты. Конечно, поскольку речь идет о вас, это излишняя формальность. Но я хочу показать вам, что хоть мы не более как беарнский крестьянин, а свои королевские обязанности знаем.

– Сир, прошу прощения у вашего величества, – ответил Шико, – но какие бы у меня там ни были верительные грамоты, мне пришлось утопить их в речках, бросить в огонь, развеять по ветру.

  148