Особенно,... 
42 
Сонька наклонилась.
— Он и сейчас за роялем. Спит, наверное, пьянюга.
Я этими словами, она поскакала к разнесчастному инструменту. Мы следом. Не добегая метра, Сонька резко затормозила.
— Ты чего? — заверещала Ксюша.
Сонька обернулась. Глаза ее были широко открыты, лицо бледное. Она что-то квакнула и указала пальцем в пол.
— Чего? — опять не поняла Ксюша. Она отстранила Соньку и сделала шаг…
… Витя лежал, неестественно скрючившись — руки вывернуты, будто он потягивается, ноги, согнутые в коленях, растопырены. А в его обнаженной груди торчал большой кухонный нож с облезлой ручкой. Из раны все еще вытекала багровая, густая кровь.
— Мама! — басом произнесла Ксюша и попятилась.
— Вот тебе и мама, — прошептала я, тоже включая задний ход.
Так мы и пятились, пока не наткнулись спинами на распахнутые двери.
— Артемон! — заголосила Ксюша и выбежала из зала.
Мы с Сонькой дунули следом. Не то чтобы мы были уверены, что Артемон нам поможет, просто не хотелось находиться рядом с трупом в чисто бабском обществе.
До бильярдной добежала за 3 секунды. Влетели, как бешенные.
Пять пар удивленных глаз уставились на нас.
— Вот вы тут играете, — выпалила Ксюша. — А там Витю убили!
— Хорош шутить! — насупился Артемон.
— Да какие тут шутки, — вылезла вперед Сонька. — Лежит за роялем. Мертвый.
— Девчонки, я не виноват, — забормотал банкир. — Я его только разочек. Кулаком под дых. От этого не умирают.
— Его зарезали, идиот! Причем, совсем недавно.
— А ну пошли, посмотрим, — скомандовал Артемон, отбрасывая кий.
Мы повели любопытствующих в Музыкальный зал. Однако зашли в него только мужики, впечатлительные старые девы остались мяться у дверей.
Артемон без страха подошел к телу. Окинул его проницательным взором, потрогал кровь, стекшую на пол. Нахмурился и произнес:
— Кука, запри-ка входную дверь. Чтоб не одна падла не вышла.
— Что еще? — с готовностью откликнулся телохранитель.
— Веди сюда всех, кто есть в здании. Остальным оставаться на местах. Вы все подозреваетесь в убийстве!
11.
Мы сидели в креслах, расставленных по периметру зала. В углу, прикрытый скатертью, покоился труп Вити. Артемон стоял в центре и сверлил глазами каждого из нас.
— Значит так. Признавайтесь, падлы, кто замочил Витюху?
Все молчали.
— Ладно, не хотите признаваться. Тогда, кок говорил Вован Ульянов, мы пойдем другим путем. Ща каждый предъявит алиби. Че и с кем делал… значится так… — он посмотрел на свои массивные золотые часы, — с без пятнадцати 3 и до трех 10. — Позвольте, — вмешался Зорин. — А кто вас уполномочивал…
— Я сам себя упл…на… мачивал.
— Но ведь вы такой же подозреваемый!
— Слушай, толстяк. — Судя потому, как заходили желваки на щеках Артемона, он начал злиться. — Мы с Кукой здесь люди посторонние. Вас всех в первый раз видим. На кой черт нам тут мочиловку устраивать?
— Да кто вас, новых русских разберет? Может, вы так развлекаетесь? — выкрикнула со своего места Галина Ивановна.
— Лады, — кивнул банкир, смиренно. — Я могу предъявить свое алиби. Все эти полчаса я играл в бильярд. Свидетели перед вами.
— Почему полчаса? — встряла Сонька. — Может, его убили гораздо раньше?
— Мы разошлись в 2-45. Тогда этот хрюндель был еще жив — я слышал, как он храпел. За это время, кто-то успел его замочить и вернуться туда, где его застал Кука. Так что убийство произошло где-то между 2-45 и 3-15, — Артемон обвел нас не предвещающим ничего хорошего взором. — К тому же, когда мы пришли, кровь была еще свежей, а о чет это говорит? Пра-а-а-льно. Что убили Витюню совсем недавно … Итак. Мы слушаем.
— Мы были втроем в библиотеке, — отчиталась Сонька. — Ни одна из нас из комнаты не выходила.
— Ясно. Следующий.
— Мы сидели в рубке, — почесав косматый затылок, выдал Стапчук. — И тоже никто не выходил.
— Мы играли бильярд, — растеряно молвил Суслик. — Ты же знаешь…
— Играли-то мы, играли. Тока ты из комнаты выходил… Помню я, — и он погрозил побледневшему Мише пальцем.
— Я пописать.
— Десять минут писал?
— Ну не только… — смешался Суслик. — У меня живот скрутило… Пришлось задержаться.
— Ой не верю я тебе, ой не верю! — картинно раскачивал головой Артемон.
— А я верю! — Галина Петровна выскочила на середину зала. — У меня тоже живот весь день ноет. И в туалет хочется. Особенно после ужина.
42 
