67 
Эта шутка утешила некоторых. Поставили караулы, разослали патрули, и генерал продолжал свой скудный ужин в открытой палатке.
Между его лагерем и неприятельским возвышалось старинное Ньюкаслское аббатство. Оно стояло на обширном участке, обособленном как от долины, так и от реки: это было почти сплошное болото. Но между лужами, покрытыми высокой травой, осокой и тростником, находились полосы твердой земли, превращенные в огород, в парк и в сад аббатства. Аббатство напоминало огромного паука, имевшего совершенно круглое туловище, от которого в разные стороны идут ноги неравной длины. Самую длинную ногу представлял огород, простиравшийся до самого лагеря Монка. К несчастью, было только начало июня, и в заброшенном огороде еще ничего не созрело.
Монк приказал стеречь это место, потому что оно было наиболее удобным для внезапного нападения. За аббатством виднелись огни неприятельского лагеря, а между лагерем и аббатством под сенью зеленых дубов вилась река Твид.
Монк превосходно изучил позицию Ньюкасла и его окрестности, не раз уже служившие ему главной квартирой. Он знал, что днем, может быть, неприятель предпримет рекогносцировку и около аббатства произойдет стычка, но ночью он не решится явиться сюда. Поэтому Монк чувствовал себя в безопасности.
Солдаты могли видеть, как он после ужина, то есть пожевав табак, заснул, сидя в кресле, подобно Наполеону под Аустерлицем, при свете ночника и луны, поднимавшейся на горизонте.
Было около половины десятого вечера.
Вдруг Монка вывела из дремоты, быть может притворной, толпа солдат, прибежавших с веселыми криками и топотом.
Генерал тотчас открыл глаза.
— Что случилось, дети мои? — спросил Монк.
— Генерал, добрая новость!
— А! Не прислал ли Ламберт сказать, что даст завтра сражение?
— Нет, но мы захватили рыбаков, которые везли рыбу в Ньюкаслский лагерь.
— Напрасно, друзья мои. Лондонские господа — люди деликатные и любят поесть. Вы приведете их в дурное настроение, и они будут беспощадны к нам. Гораздо разумнее будет отослать к Ламберту рыбу и рыбаков, если только…
Генерал задумался.
— Скажите-ка мне, что это за рыбаки?
— Пикардийские моряки. Они ловили рыбу у французских и голландских берегов; их загнало сюда бурею…
— А говорят они по-английски?
— Их старшина обратился к нам по-английски.
Генерал становился все более подозрительным.
— Хорошо, — продолжал он, — я хочу видеть этих людей. Приведите их ко мне.
Офицер отправился за рыбаками.
— Сколько их? — спросил Монк. — Какое у них судно?
— Их человек десять или двенадцать, генерал; они на голландском рыбачьем судне, как нам показалось.
— И вы говорите, что они везли рыбу в лагерь Ламберта?
— Да, и у них, кажется, хороший улов.
— Посмотрим, посмотрим, — сказал Монк.
Офицер вернулся, ведя с собою старшину рыбаков, человека лет пятидесяти или пятидесяти пяти, выглядевшего крепким молодцом. Он был среднего роста, в куртке из плотной шерстяной материи; шапка была надвинута на лоб. На поясе висел большой нож. Он шел обычной матросской поступью, слегка неуверенной на суше и такой крепкой, словно каждым шагом вбивал сваю.
Монк устремил на рыбака хитрый и проницательный взгляд и долго смотрел на него. Рыбак улыбался той полухитрой, полуглупой улыбкой, которая свойственна французским крестьянам.
— Ты говоришь по-английски? — спросил Монк на очень чистом французском языке.
— Очень плохо, милорд, — отвечал рыбак.
Ответ был произнесен быстро и отрывисто, как говорят в провинциях за Луарой, а не медленно и протяжно, как в западных и северных провинциях Франции.
— Но все-таки говоришь? — спросил Монк еще раз, чтобы хорошенько прислушаться к выговору рыбака.
— Мы, моряки, говорим немножко на всех языках, — отвечал рыбак.
— Так ты рыбак?
— Сегодня рыбак, милорд, и неплохой рыбак! Я поймал морского окуня фунтов в тридцать и множество мелкой рыбы. Из этого можно изготовить недурной ужин.
— Ты, кажется, чаще удил в Гасконском заливе, чем в Ла-Маншском проливе? — сказал ему Монк с улыбкой.
— Это правда, я с юга Франции. Но разве это мешает быть хорошим рыбаком, милорд?
— О нет, и я покупаю у тебя весь улов. Говори откровенно: куда ты вез рыбу?
— Скажу правду, милорд: я направлялся в Ньюкасл. Моя барка шла вдоль берега, когда нас заметили ваши кавалеристы и, грозя мушкетами, приказали повернуть к вам в лагерь. Так как при мне не было оружия, — добавил рыбак с улыбкой, — пришлось подчиниться.
67 
