Особенно,... 
14 
— Дурак я, дурак! — воскликнул толкователь и дал себе очередного тумака. — Почтенный Аккамус недаром говорил, что самое очевидное решение вопроса и есть самое верное.
— …Под именем «бог» теолог понимает бесконечное существо, превосходящее бесконечное множество различных видов вещей; если они существуют одновременно, то оно превосходит всех их, взятых не только в отдельности, но и вместе, — задумчиво сказал Бофранк.
— Что-что? — изумленно воззрился на него Альгиус.
— Покойный Броньолус цитировал мне Аккамуса — правда, не знаю уж, с какой целью, да я и не понял почти что ничего… Однако ж я отвлекся. Что вы хотели нам поведать?
— Да то, что мы с каждым шагом все более удаляемся от логова гнусного упыря и идем совсем уж невесть куда! Помните зловонный овраг, в который я столь неудачно провалился? А теперь рассудите: к чему Клааке пожирать жертвы в одном месте, а обитать вовсе в другом?! Да еще столь далеко от его дверей в наш мир! И после этого я ли не дурак?! Я ли не осел?!
— Но Колокол… — начал было Жеаль, но Альгиус прервал его, визгливо вскричав:
— Колокол?! Колокол лишь предупреждал меня, что мы отдаляемся от места поисков наших! А я-то, скудный умишком, мнил, что колебания его суть знак приближения к упырю… Поторопимся: надобно еще найти обратную дорогу. А ежели мы ее не найдем, прошу вас, мудрые и почтенные хире, прибейте меня хорошенько!
Но обратную дорогу нашли без особенного труда, так что хорошенько прибивать Альгиуса не пришлось. Миновали странную харчевню, из которой все так же доносилась бесовская музыка; затем подошли к оврагу, непереносимое зловоние которого чувствовалось уже издалека.
— Неужто придется лезть туда? — в ужасе спросил Бофранк.
— Это ли самое гадкое, что вам приходилось делать в жизни? — поднял брови Альгиус. Субкомиссар промолчал, хотя ничего столь же гадкого и в самом деле припомнить не сумел.
Они разворошили листву и хворост, прикрывавшие овраг, и обнаружили довольно широкое отверстие вроде норы, уходившее, казалось, в самую глубь земли.
— Пусть у меня на лбу вырастет ослиный уд, если это не обиталище нашего доброго приятеля, — пробормотал Альгиус. — Если это искупит мою глупость, я готов полезть первым.
— Что нам с того, — проворчал субкомиссар, прикрывая лицо платком, — мы-то будем вдыхать тот же самый воздух… Но что если Клааке там нет?
— Тогда мы подождем его внутри. Думаю, там пещера или что-то подобное, ведь упырь не настолько уж мал.
— А не дождаться ли его здесь, снаружи? — предложил Жеаль.
— В этом есть смысл, — согласился Бофранк. — Что если мы поступим так: вы спуститесь внутрь, а Проктор будет ждать тут, таким образом мы сможем напасть на Клааке с двух сторон одновременно.
— Все бы хорошо, да вот только мы не знаем, где упырь. А ну как он все же внутри? — возразил Альгиус, передавая Жеалю на сохранение Деревянный Колокол, дабы не попортить в подземных поползновениях своих. — Боюсь, что один я с ним не справлюсь… Но если вы настаиваете…
— Нет-нет, вы тоже правы, — поспешил заверить его Бофранк. — Что ж, поступим так: мы с вами спустимся в эту омерзительную дыру, а ты, милый Жеаль, жди здесь. Ежели услышишь пальбу или крики, действуй по своему разумению; если же внутри и в самом деле пусто, мы вернемся и подождем нечисть, укрывшись в кустах.
Сказав так, субкомиссар оборотился к толкователю, но успел увидеть лишь его ноги, исчезавшие во мрачной и зловонной тьме, и поспешил вослед.
Земляной коридор был шириною с бочку наподобие тех, в которых жители Дьеле и Сольмы солят морских раков и зеленую рыбу для продажи. Там и сям свисали коренья, осыпались струйки земли, и субкомиссар более всего опасался, что лаз, не снабженный ни крепями, ни упорами, обрушится над ними и похоронит заживо. Впереди пыхтел Альгиус, который, вопреки просьбам Бофранка, наотрез отказался зажигать факел, сказав, что, пока ход прямой и без ответвлений, заблудиться им негде, а смотреть тут вроде как и не на что.
— Хире Дивор! — окликнул его Бофранк в очередной раз.
— Что вам?
— Как вы полагаете, сей лаз прорыл сам Клааке?
— В сие мне мало верится… Скорее я сказал бы, что это огромная кротовая нора, вот только не могу представить я того крота, что ее вырыл.
Нельзя сказать, что данные слова как-то успокоили Бофранка. С отвращением сплюнув набившуюся в рот земляную пыль, он еще живее заработал локтями и коленями и тотчас уткнулся лбом в подошвы башмаков толкователя сновидений.
14 
