126 
– Мы вроде бы сдружились с ними давно, – разводя руками, объяснял он укладывающимся приятелям. – Но что ни ночь, видится мне, как Хнаварт гложет мою отрубленную ногу, а Борр свежует меня, ровно оленя какого. Еще в охотничьей избушке это мне снилось, когда Грифф в Гарду отправился, а меня одного с троллями оставил.
– Так уж и одного, – весело возразил Гай. – У тебя же Скратч был!
– Ага, – фыркнул Лори. – Был… Заодно с троллями он был. Во сне-то. Из лужи кровь мою лакал. Получалось, что это не кот мой, а демон, про которого Грифф говорил… Тьфу! Вот приснится же такая гадость! И зачем я только вспомнил… Скабби, ты свет не туши пока. Давайте поговорим немного…
Они забрались в кровати и проговорили, наверное, полночи. Так часто бывает среди живущих вместе приятелей: один разговор тянет за собой другой, и чем дальше в ночь, тем откровенней становятся слова и шире открываются души; и вот каждый торопится излить самое заветное, не думая, что завтра, может быть, он пожалеет о непрошеной откровенности.
В таких разговорах крепнет дружба. Такими разговорами создается братство.
А заканчиваются они всегда одинаково – все засыпают.
И сам собой гаснет свет…
«…Гай… Гай… Маленький мастер…»
Гаю снилось, что он вместе с троллями освежевывает чью-то тушу. Под ногами крутился Скратч, но вместо кошачьей морды у него было жуткое лицо, окаймленное щупальцами. Щупальца шевелились, испачканный кровью безгубый рот открывался: «Гай… Маленький мастер… Гай…»
– Что? – разом очнувшийся писец открыл глаза. Вокруг была кромешная тьма. – Кто тут? Лори, ты?
– Тс-сс, – холодные пальцы легли ему на лицо. – Это я, Грифф… Я только что вернулся. Не шуми. Накинь плащ и выйди на улицу.
– Зачем?
– Разговор есть. Не спорь. Иди…
Плащ лежал рядом – видимо, Грифф принес его с собой и бросил поверх одеяла. Гай потянулся к тумбочке, на которой вечером сложил одежду, но наемник перехватил его руку и прошептал:
– Только плащ. И башмаки на полу.
Гай собрался, как ему было велено. Вслепую, поддерживаемый крепкой рукой наемника, прошел к дышащей сквозняком двери. И, уже перешагивая порог, засомневался, верно ли поступает.
– Куда мы идем? Зачем? Почему темно? Еще ночь? А где все?…
Грифф вытолкнул его из горницы, быстро прикрыл дверь, прислонился к ней спиной и быстро зашептал:
– Я встретил человека из твоей Обители. Он назвался Абаком. Я рассказал ему про тебя, и он захотел с тобой поговорить. Наедине. Чтоб никто другой об этом не знал. Я привел его сюда, и сейчас он ждет у реки. Он очень просил не поднимать шума. Он прячется от тралланов. И еще от кого-то. Он ото всех прячется.
– Почтенный Абак? Здесь?
– Да, да… Только тихо. И давай торопиться. Пока не рассвело, пока ночь на дворе.
– Я иду. Конечно, иду. Где он? Как он? Проводи меня к нему! Быстрее!
– Конечно, провожу… Для того я и пришел за тобой, маленький мастер…
Они проследовали темным коридором и вышли в заставленный старыми вещами приделок. Здесь Грифф снял со стены лампу и засветил ее; Гай заметил, что на плече наемника висит большая сума.
– Ты насовсем вернулся? – спросил писец. – Закончил свое дело?
– Кажется, да… Кажется, закончил… Они вышли в ночь.
А в горнице в этот самый момент с широкой одежной полки прямо в кровать к Лори скакнул взъерошенный Скратч. Сверкнув зелеными глазами, он ткнулся острой мордочкой хозяину в лицо и произнес:
– Грифф пришшел. Грифф увел Гая…
Кот только что вернулся с улицы. Сидя на причальных мостках, он пытался подцепить когтями охотящихся за комарами рыбешек и вдруг увидел, как по черной воде к берегу неслышно крадется огромный корабль, увешанный черепами. Скратч узнал человека, что стоял на носу корабля. Скратч заподозрил неладное. Скратч решил подслушать, о чем будут говорить прибывшие люди.
У него был очень хороший слух. И он узнал, зачем здесь этот корабль.
Скратч решил предупредить хозяина…
– Грифф привел тралланов, – с трудом выговорил кот.
Лори открыл глаза.
ТИЛЬТ. ВОЛШЕБСТВО ЧЕРНИЛ И БУМАГИ
Волшебство работало. Тильт убедился в этом, придав своей потрепанной рубахе прочность кольчуги и заострив столовый нож так, что он не тупился и об камень. На это ушло восемь дней. Вернее – ночей. Для этого потребовалось десять листов особой бумаги и восемь ореховых скорлупок специальных чернил.
126 
