Особенно,... 
51 
Непроизносимые иероглифы, которыми он заменил свое имя, были выбриты у него на виске.
– Скраббл, – произнес я.
– Что? – переспросил инспектор.
– Плавшк, – пояснил я. Мой мозг решил попытаться произнести это непроизносимое название, лингвистическое хулиганство. Я взял журнал в руки.
– Ты хочешь сказать, что решил почитать «Вайб»?
– Разумеется.
– Ты издеваешься надо мной, Алиби?
– Нет-нет, – поспешил заверить его я. – Я большой поклонник Скурсвша.
– Кого?
– Артиста, который раньше был известен под именем Плинвстк, – не мог остановиться я: мне необходимо было произнести эту фразу. Я бросил журнал на прилавок, и Джимми, корейский владелец лавочки, спросил:
– Это для Фрэнка?
– Да. – Я сглотнул.
Кореец оттолкнул деньги:
– Возьми так, Лайонел.
Мы вышли на улицу. Коп дождался, пока мы свернем за угол, в относительный мрак Берген-стрит. Как только мы прошли остановку поезда «Ф», в нескольких метрах от дверей «Л amp;Л», инспектор буквально набросился на меня. Схватив меня за воротник, отчего тот впился мне в шею, коп толкнул меня к стене, выложенной мозаикой. Я прижал к груди скрученный в трубку журнал и пакет от Зеода с сэндвичами и газировкой и прикрывался ими, словно перепуганная старушка, которая прижимает к себе старенькое портмоне. Уж я-то знал, что копу давать сдачи нельзя ни в коем случае, хотя был гораздо крупнее и сильнее его физически.
– Хватит говорить намеками, – заявил он. – Что происходит на самом деле? Почему ты на людях упорно делаешь вид, что Минна все еще жив, Алиби? Что за игру ты затеял?
– Мм-м… – протянул я. – Этого я не ждал. Ты как хороший коп и злой коп, объединившиеся в одном лице.
– Да уж, приходится так вести себя и изображать двух разных парней. Бюджет, знаешь ли, постоянно урезают, вот нас и заставляют играть сразу две роли.
– Мы можем вернуться к долбаныйчерныйкоп… к спокойному разговору?
– Что ты говоришь?
– Ничего. Отпусти мой воротник, – попросил я. Хорошо, что мне удалось утишить очередной речевой тик и пробормотать оскорбление вполголоса. И еще мне надо было радоваться тому, что мой туреттовский мозг не заставил меня назвать его «негром». Несмотря на грубость копа, а может, именно благодаря ей, мы немного успокоились. Инспектор уже был почти готов к доверительному разговору. Если бы руки у меня не были заняты, я бы начал поглаживать его небритый подбородок или похлопывать по плечам.
– Поговори со мной, Алиби, – попросил он. – Расскажи мне, что происходит.
– А ты не обращайся со мной так, будто я – подозреваемый.
– Так объясни мне, почему тебя нельзя подозревать.
– Я работал на Фрэнка. Мне его недостает. Я не меньше твоего хочу поймать его убийцу.
– Что ж, давай сопоставим наши данные. Имена Альфонсо Матрикарди и Леонардо Рокафорте говорят тебе о чем-нибудь?
Я замолчал.
Матрикарди и Рокафорте. Детектив по расследованию убийств не знал, что мне нельзя произносить эти фамилии вслух. Нигде, а особенно на Смит-стрит.
Я никогда не слышал их имен – Альфонсо и Леонардо. Они им совсем не подходили, но разве хоть кому-то подходит его имя? Да и в фамилиях этих было что-то странное, что-то потустороннее. Никогда не произноси вслух: «Матрикарди и Рокафорте».
Говори «Клиенты», если уж тебе необходимо как-то их назвать.
Или «Садовый штат „Брикфейс и Стукко“. Но только не произноси вслух те имена.
– Никогда не слыхал их, – выдохнул я.
– Почему же я тебе не верю?
– Веръмнечернокожий.
– Ты что, больной, черт возьми?
– Да, это так, – вздохнул я. – Извини.
– Тебе есть за что извиняться. Твоего хозяина убили, а ты не даешь мне никаких фактов.
– Я поймаю убийцу, – пообещал я. – Вот что я тебе дам.
Он отстал от меня. Я дважды пролаял. Он скривил гримасу, но я уже понял, что теперь он все спишет на безвредное сумасшествие. Я и сам не догадывался, какой сделал умный ход, когда повел копа к Зеоду, где тот слышал, как араб называл меня психом.
– Ты должен доверить расследование мне, Алиби. Только постарайся рассказать мне все, что тебе известно.
– Расскажу абсолютно все! – Я сделал честное лицо бойскаута. Мне не хотелось указывать хорошему копу на то, что плохой коп от меня не узнал ничего – он всего лишь устал задавать вопросы.
– Ты огорчаешь меня своими сэндвичами и дурацкими журналами. Ладно, ступай.
Я поправил куртку. Меня охватило какое-то странное чувство. Коп заставил меня несколько минут думать о Клиентах, но я приказал себе выбросить эти мысли из головы. Это у меня хорошо получалось. Мой туреттовский мозг распевал: «Поймать его скорей желаю и сильно по нему скучаю поймать его мне по плечу но раньше сэндвич съесть хочу», однако эти слова не рвались тиком наружу. Нет, они жили в моем существе журчащим ручейком, напевающим песню. Я подошел к двери «Л amp;Л» и открыл ее своим ключом. Дэнни нигде не было видно. Звонил телефон. Я не стал снимать трубку – пусть звонит. Коп наблюдал за мной. Я дважды махнул ему рукой, а потом закрыл дверь и пошел в заднюю часть помещения.
51 
