60 
– О чем они должны со мной побеседовать? – пророкотал он, протягивая Петру свою лопатообразную пятерню для рукопожатия. – Карцев Евгений Геннадьевич…
– Адвокат Элеоноры Георгиевны Новицкой господин Моисеев, – подчеркнуто официально проговорила Ольга Петровна, давая понять, что время задушевных разговоров прошло, – интересуется, могла наша Поля родить?
– А че нет? Баба она здоровая…
– Какая же она здоровая? Если живет в доме инвалидов?
– У нее внутренние органы работают как часы, нам бы, Ольгунчик, с тобой такие, до ста лет бы дожили… – Он дружески шлепнул бухгалтершу по спине. – И по гинекологической части все тип-топ…
– У нее нет шрама от кесарева…
– Таз широкий, организм сильный, чувствительность слабая, значит, болевой порог низкий, родила – как посрать сходила! – хохотнул доктор, нисколько не заботясь о том, что его грубое словцо покоробило всех троих. – Я когда ординатуру проходил, у нас в больнице случай был. Привезли одну такую, типа нашей Полинки, на боли в животе жаловалась… Ну, в смысле как жаловалась, гугукала да на пузо свое пальцем показывала. Решили, что у нее приступ аппендицита, положили на каталку, собрались на обследование везти, да тут битые-ломаные поступили после аварии, мы про нее на время забыли, к ним кинулись. А когда я за ней вернулся, она уже пацана родила. Даже не вскрикнула…
– И что? Здоровый родился мальчик? – спросил Петр.
– Умер он тут же, она его ногами придавила – мозгов-то нет…
– Но Ольга Петровна нам говорила, что таким женщинам делают аборты, даже принудительно, чтобы не плодить уродов…
– Пра-а-а-льно, – протянул доктор, кивая. – Но попробуй за всеми уследи. Не все интернаты, как наш, образцовые, полно таких, где больных обследуют только раз в год. Если женщина тучная, как Полинка, живота может быть не видно до последнего месяца, кому придет в голову, что она залетная? Обычно, конечно, месяце на шестом все же обнаруживается, так их на искусственные роды отправляют, чтоб, как вы сказали, не плодить уродов…
– И много таких случаев? – полюбопытствовал Петр.
– Полно.
– Но я не понимаю, от кого они беременеют…
– Как от кого? От своих братьев инвалидов, – доктор опять хохотнул. – Да если за ними не присматривать, устроят тут содом и гоморру все друг с другом перетрахаются!
– Женщины, подобные Полине, рожают здоровых детей? – задал Петр главный вопрос.
– На моей памяти таких случаев не было. Но мой друг по институту как-то рассказывал, что его соседка-инвалидка, у нее недоразвитые верхние конечности, проще – культи вместо рук, и смещенная нижняя челюсть, вышла замуж за дебила. Парень был сильно отсталым, даже не говорил, вот как наша Полинка, но до секса большой охотник. На этой почве и сошлись. В результате она забеременела. Друг мой как прознал об этом (живут через стенку в панельном доме, услышал случайно ее разговор с матерью), тут же побежал к ней, чтобы уговорить сделать аборт. Прочитал целую лекцию, она баба не сильно глупая была, вроде поняла, согласилась с ним, но на следующий день ее и след простыл. Вернулась только через пять месяцев, когда живот на нос лез. Родила. Мой друг у нее роды принимал…
– И что, у таких родителей родился здоровый ребенок? – не поверил Петр.
– Конечно, нет. Урод-уродом. Руки – как у матери, мозги – как у отца, родительница надеялась, что наоборот будет, но природу, мать нашу, не обманешь! Однако история на этом не заканчивается. Вырос киндер-сюрприз этот, повзрослел. Исполнилось ему, то есть ей, это была девочка, шестнадцать. Созрела, значит. Ну и зарулила как-то в лесок с одним пареньком из подъезда. Ему тринадцать, но развитый не по годам, поспорил с дружками, что трахнет идиотку. Трахнул. Через девять месяцев девочка родила. Здорового пацана. Бабка не нарадуется… – Доктор широко улыбнулся, обнажив серые от никотина резцы и золотые коронки на коренных. – Вот такие бывают случаи, господа! Редко, но бывают…
– Ребенок вырастет полноценным? Как вы или я?
– Как мы – вряд ли: среднеобразовательную восьмилетку закончить сможет, но институт… – Он поцокал языком. – Получать высшее образование, – это, батенька, не в пузырьки пукать…
Он еще что-то говорил, перемежая свою речь то медицинскими терминами, то сленгом, а то и матерком, но Аня его больше не слышала. В ушах стоял странный гул, и зычный голос доктора превратился в звук паровозного гудка. Гул нарастал, с каждой минутой становился громче, и Ане уже казалось, что ее засасывает в огромные лопасти мотора взлетающего самолета…
60 
