Лёгкий, ненавязчивый романчик 
66 
Ксению изнасиловали все пятеро, а потом сбросили со второго этажа. Стариков убили до этого, чтобы не мешали своими воплями получать удовольствие. Не тронули только годовалую Линочку – то ли пожалели, то ли решили, что сама умрет от голода.
К счастью, малышку нашли на следующий день. Один деревенский пьяница, забредший в барскую усадьбу, дабы скрыться в ней от гнева жены, услышал детский плач, вошел в дом и обнаружил надрывающуюся от голода девчушку, лежащую в куче одеял на полу в соседстве с трупами, засиженными мухами.
Спустя три дня Лину вернули отцу.
Георгий понимал, что вырастить девочку в одиночку он не сможет – на это у него просто нет времени, поэтому он быстро женился, взяв в жены первую попавшуюся женщину, ею оказалась Серафима Отрадова, его секретарша. Надо сказать, что отец не прогадал, потому что Сима оказалась не только хозяйственной, преданной женой, но и любящей матерью для приемной дочери. Более того, она согласилась повременить с рождением своего ребенка до тех пор, пока девочка не подрастет, – Георгий боялся, как бы Линочку не обделили вниманием и заботой… И повременила (угробив абортами свое здоровье), поэтому Сергея родила поздно, почти в тридцать семь лет.
Тогда Элеоноре исполнилось четырнадцать.
– Ты родился, когда Элеоноре исполнилось четырнадцать? – спросила Лена, будто прочитав мысли Сергея.
Он не ответил, посчитав вопрос риторическим, но задал свой:
– Какое твое самое первое воспоминание?
– Как я порезала ногу стекляшкой и как из раны хлестала кровь… Мне тогда было три, и я впервые по-настоящему испугалась…
– А знаешь, какое мое? Как я увидел ангела…
– Тебя водили в церковь? – не поняла Лена.
– Нет, ангел спустился ко мне… – Сергей устремил свой взгляд вдаль, глаза его увлажнились. – Он присел на мою кровать, поцеловал меня в лоб… Ангела звали Элеонора…
– Ты говоришь о сестре?
– Это я после узнал, что она моя сестра… Вернее, мне сразу сказали, но я не верил. Лет до восьми не верил… – Голос его дрогнул. – Она была необыкновенно красива, нежна… Потом уже она стала жесткой, непоколебимой, а в семнадцать походила на ангела…
– Она говорила, что в семнадцать была толстой и неуклюжей, – почему-то раздраженно проговорила Лена.
– Нет, толстой она никогда не была, скорее упитанной, фигуристой. Уже потом, выбрав имидж роковой стервы, Лина истязала себя диетами, а в юности любила покушать… А какой она была смешливой! Постоянно хохотала, и на щеках у нее появлялись милые ямочки… За них ее Глеб Антонов и полюбил.
– Глеб – ее первый муж?
– Да, она выскочила за него замуж в семнадцать. Он был гораздо старше ее, лет, кажется, на двадцать, имел какую-то высокую должность, был богат, вот она и пошла за него… Они прожили года три, разошлись без скандала, потом долгое время дружили… – Сергей облизнул губы. – Ты, наверное, недоумеваешь, к чему я тебе это рассказываю…
– Да, мне непонятно, какое отношение…
– Я любил ее, Лена!
– Кого? – переспросила она.
– Лину, свою сестру.
– Понятно. Я тоже Эдика в свое время обожала…
– Я любил ее не как сестру, а как женщину! – сипло выдохнул Сергей, ком в горле мешал ему говорить нормально. – С детства! Я так радовался, когда она ушла от мужа. И мечтал, что она вернется в наш дом… Она не вернулась. А через пару лет опять пошла под венец. Супруг ее был известным ленинградским хирургом – Лина выбирала себе в спутники жизни только успешных мужчин. Он погиб в первый год войны: госпиталь, в котором он работал, разбомбили немцы… Лина осталась одна в блокадном Ленинграде… Бедная, что ей пришлось пережить! Когда ее в сорок третьем вывезли из города и переправили в Москву, она была чуть живой. Я даже не узнал ее. Помню, вносят в квартиру старушку, изможденную, лысую, с ввалившимися глазами, а я понять не могу, почему отец ее дочкой называет… Она долго выздоравливала. Я ухаживал за ней. Подносил судно, мыл ее, менял бинты (у нее все тело было в фурункулах), в голову какую-то траву втирал, чтобы волосы, вылезшие от нехватки витаминов, опять отросли… Она гнала меня, говорила, что мне должно быть противно прикасаться к такой уродине. Она не знала, что я ее любил! Мне было все равно, красивая она или страшная, лысая и худая Лина оставалась для меня самой прекрасной женщиной на свете… Мне было тринадцать, ей двадцать семь. Она относилась ко мне как к младшему брату, я к ней как к своей любимой и единственной…
66 
