Особенно,... 
59 
Снаружи, у здания суда Соломон выглядывал из-за автобусной остановки, наблюдая, как Лусинда Крус сажает Грейс в такси. На улице было много спешивших на обед людей, и Соломон пробежал по толпе взглядом, прежде чем остановил его на точеной фигуре Лусинды.
Он уже убедился, что Майкл и его адвокат отбыли. Соломон застал только часть слушания, но видел, как вспылил Майкл. Соломону хотелось убедиться, что Майкл не нападет на Грейс на улице. И без прилюдной драки все это достаточно неприятно.
Когда такси тронулось, Лусинда повернулась лицом к Соломону, опустив глаза на часы у себя на руке, и у Соломона перехватило дыхание. Она не выходила у него из головы с момента их встречи у нее в конторе. Ему нужно было выполнить десяток поручений Дона, но он грезил о Лусинде Крус.
И вот итог: он прячется и высматривает, а если уж быть точным — подлавливает ее, терзаясь вопросом, не сошел ли он с ума. Как же еще можно объяснить то, что он делает сейчас, в данную конкретную минуту? Бежит по улице, чтобы не потерять эту женщину.
— Мисс Крус?
Она слегка вздрогнула, когда он возник рядом — возвышаясь над Лусиндой больше чем на голову. Слишком импульсивно. Трудно произвести худшее впечатление.
Но ее лицо осветилось улыбкой, и Соломон тоже улыбнулся.
— Мистер Гейдж, — произнесла она. — Вы подкарауливали меня?
— Ждал вас. Я знал, что вы скоро выйдете.
— Откуда?
— Я успел на конец слушания.
— Что скажете?
— У нашей стороны не было ни малейшего шанса.
Она остановилась и повернулась к нему. Прищурилась из-за солнца:
— Вам повезло, что я не заметила вас в суде. Я могла вызвать вас как свидетеля.
— Поэтому-то я пришел с запозданием и сел в заднем ряду. Но вы во мне не нуждались.
— Все необходимые свидетельства были на лице Грейс Шеффилд, — сказала она.
— И Майкл навредил себе своей вспышкой. Судья права — у него неконтролируемые приступы ярости.
— Вы это так называете? — спросила она, и в ее глазах промелькнула искорка. — А по-моему, это простое свинство.
— Не буду спорить. Ведь это же я его ударил, если помните.
Тут Соломон понизил голос, и Лусинда шагнула ближе. Соломону показалось, будто между ними проскочили искры.
— Приятно видеть вас снова, — сказал он.
— Шеффилды послали вас поухаживать за мной?
— А я ухаживаю?
— А по-вашему, нет?
Он засмеялся:
— Трудно сказать. Мне кажется, я растерял все навыки. Никто меня не посылал. Более того, если меня засекут за разговором с вами, у меня, вероятно, будут неприятности.
— Тогда зачем идти на такой риск?
— Я думал пригласить вас на ланч.
Она подняла брови:
— На деловой или ради удовольствия?
— Исключительно ради удовольствия. Если мы будем говорить о делах, нас могут привлечь. Я и так уже в вашем списке свидетелей.
— Это верно, — сказала Лусинда. — Следовательно, я поступлю в высшей степени непрофессионально, согласившись на ланч с вами. Вероятно, еще и неэтично.
— И я тоже. Мое поведение противоречит всему, чему меня учили. Противоречит здравому смыслу. Но я обещаю не говорить о Шеффилдах и о вашем судебном деле.
Она ничего не ответила, размышляя.
— Прошу вас, — сказал Соломон.
— Я, наверное, сошла с ума, — отозвалась она.
— Я тоже.
— На Ларкин-стрит, в паре кварталов отсюда, есть одно место, — сказала Лусинда. — Вы любите кубинскую еду?
— Звучит заманчиво.
И все равно она не двигалась с места.
— Это просто ланч?
— Совершенно верно.
— Платим каждый за себя?
— Как скажете.
— Тогда чего мы стоим? — спросила Лусинда. — Давайте поедим.
Они пошли рядом, солнце грело их спины, их тени вытянулись перед ними на тротуаре. Соломон нес алюминиевый кейс, а Лусинда — пухлый кожаный портфель. Их свободные руки раз соприкоснулись, когда Соломон обходил встречного пешехода, и между ними словно проскочил электрический разряд. Соломон посмотрел на Лусинду — она улыбалась, глядя строго перед собой.
Перед кафе «Ла Флоридита», над большим зеркальным окном, был зеленый навес с белыми стенами, расписанными по трафарету пальмами. Посетителей было много, но официант с прилизанными волосами узнал Лусинду и сделал ей знак. Другая пара, сидевшая за маленьким столиком, закончила обедать, и официант выстрелил испанской скороговоркой в своего помощника, который поспешил убрать грязную посуду.
59 
