Особенно,... 
38 
Поскольку свободного пространства в ресторане больше не было, метис поставил столик между сценой и остальными столами. То есть, сев за этот столик, мы должны были у всех, кто заказал места еще в сентябре, вызвать ощущение зуба в носу. Все равно что зрители пришли в театр, заняли места в партере согласно номерам, указанным в билетах, а потом кто-то пришел со своим креслом-качалкой, поставил его перед всеми у авансцены и расселся... Однако никто не возмутился. Все понимали – это для русских. Святое!
* * *
На острове Ланкави в Андаманском море с небольшой компанией наших в один из райских андаманских вечеров я гулял по пустынному берегу. Вдруг видим впереди романтическую картину: почти у шелестящих по песку волн, в каре из зажженных факелов стоит столик, сервированный на две персоны. За ним сидят двое. Судя по силуэтам, мужчина и женщина. Два малайца-официанта обслуживают их бегом, принося одно за другим блюда из ресторана, который метрах в трехстах от берега.
– Спорим, что это русские? – предложил я «примазать» своим спутникам.
Но я ошибся. Они оказались украинцами! Из Донецка. Правда, для официантов все равно были русскими. Потому что на Ланкави малайцы с гораздо большим трудом отличают русских от украинцев, чем мы нанайцев от удэгейцев.
«ГОЛУБОЙ ОГОНЕК» ПО-МАСАЙСКИ
Распухшая от тропического тепла луна масайским фонарем высветила саванну. На порыве теплого тропического ветра прилетел с востока Новый год! Шведский стол под пальмами, баобаб вместо елки и масайский коллектив зажигательных танцев вместо «Голубого огонька». Хотя то, как они «зажигали» на сцене, назвать танцами можно было с такой же натяжкой, как назвать певцами леса дятлов. Масайские девушки, изящные, как лучины для разжигания камина, под музыку просто подпрыгивали. Подпрыгивали они так высоко, как будто их ноги были слеплены из какого-то особого вида местного каучука. Все казались резиновыми изделиями, завернутыми в ткани цвета цветения джунглей в период дождей. Подпрыгивали, улыбаясь, радуясь тому, как им высоко, легко и пружинисто взлетается. Чувствовалось, что прыжками, как и оттягиванием мочек, масаи занимаются с детства. А собственно, чем им еще заниматься в масайских деревушках долгими африканскими вечерами? Телевизоров нет. Только и остается, что прясть, прыгать и оттягивать мочки.
ОТСТУПЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ...
Как же давно я живу!
Я смотрел на этот масайский «Голубой огонек» и думал о том, что мне скоро шестьдесят лет. Шутка ли, я родился в первой половине прошлого века, а много ли встреч Нового года в своей жизни я запомнил?
Помню, мне было лет пять, у нас в доме загорелась елка. Елку папа всегда покупал под потолок! Нас, детишек, это впечатляло. Большая, сверкающая, как будущая счастливая жизнь. Загорелась она от бенгальских огней. Снега искусственного в то время еще не создали. (Наверное, я и впрямь давно живу, если помню время, когда в магазинах не продавали ничего искусственного, даже полиэтиленовых пакетов!) Человечество еще не изобрело полимеры. Поэтому у нас, как и у всех, под елкой стоял весьма консервативный по сегодняшним понятиям дед-мороз с бородой из ваты. Вокруг него мама, как снегом, припорошила пол мелко нарезанными кусочками белой бумаги. Это все и вспыхнуло. Огнетушителей тоже в то время по домам никто не держал. Первый раз в жизни я тогда сильно испугался, до онемения. Испугались все, кроме папы. Папа мгновенно схватил ковер и набросил его на огонь. Потом мы все, чувствуя себя героями, дружно топтали этот ковер, под которым быстро угасало пламя. Позже я понял, что если бы испугался и папа, то неминуемо случился пожар. Словно закодированный тем папиным неиспугом, позже я тоже в жизни часто успевал среагировать перед тем, как испугаться! И меня часто это выручало!
Еще из детства я почему-то запомнил Новый год, когда заснул и его не встретил. Не очень, конечно, веселый праздник получился, зато запомнился как небанальный.
Остальные встречи Нового года в детстве практически все смешались и соединились в одно расплывшееся воспоминание, словно это был один праздник с салатом, тортом и елкой... Самое приятное, что было в таких встречах Нового года для меня, – мандарины. В магазины в советское время мандарины завозили только перед Новым годом. Щедрый подарок ЦК КПСС с барского плеча холопу-народу. Зато сколько радости они доставляли нам, детям. Я до сих пор, когда чищу мандарин, каждый раз вспоминаю елку и Новый год из детства. Наверное, если бы Советский Союз был открытой страной, нас, детей, папа с мамой куда-нибудь свозили показать, как встречают праздники надежд и новых планов в других странах. Но наша страна была закрытой. И разнообразие встреч самого обнадеживающего праздника сводилось лишь к разнообразию гостей. Тосты и блюда оставались одними и теми же. Это мне не очень нравилось с детства. Дяди и тети, вроде умные, старше меня, а все говорили одно и то же. «Здоровья, счастья, долгих лет!» Я уже тогда не понимал, почему нельзя было придумать что-то интересное, необычное? Я же написал маме в новогодней открытке: «Желаю тебе, чтобы твои дети всегда были счастливыми!» Папа потом эту открытку зачитывал вслух за столом гостям. Все смеялись. Говорили о том, как современные дети небанально мыслят. И снова желали друг другу здоровья, счастья и долгих лет жизни!
38 
