Особенно,... 
53 
Я уже на тот момент довольно много поездил по стране с концертами от Общества книголюбов. Имел опыт разговора с залом. Выступать пришлось всего минут 30–40, что по тогдашним меркам было просто безумием, так как даже маститым авторам давали не более пяти-шести минут. Сначала я прочитал то, что заготовлено, ну а потом стал просто болтать. В частности, рассказал эту историю про два девятых вагона. И оказалось, что все, подготовленное с редактором для съемки, — чепуха по сравнению с этим рассказом.
Но если вы думаете, что наутро после передачи я проснулся знаменитым и меня стали узнавать на улице, то сильно ошибаетесь. Для съемок меня до неузнаваемости загримировали: нарисовали глаза, уши, раскрасили все, что можно, — короче, на сцене появился человек, которому надо бы сниматься в передаче «Я сама»…
И вот программа вышла в эфир. Я безумно расстроился. Всего один короткий рассказик оставили и тот слегка сократили. Мне казалось, что это — провал. Да еще обрезали концовку. Там по сюжету второй девятый вагон в конце концов попал в тупик вместе с пассажирами. И ночью одного пассажира, собиравшегося по турпутевке в Венгрию, хватил удар. Цензура отрезала концовку про Венгрию, потому что «это очень непатриотично, когда туристы стремятся в почти антисоветскую страну». (Позже мне разрешили Венгрию заменить на Болгарию как на более дружественную.)
А на следующий день после выхода телевизионной передачи на экраны я пошел на вокзал покупать билеты на поезд в Ригу. Стою в очереди, за мной — две женщины, и одна другой пересказывает мою историю с двумя девятыми вагонами. Причем пересказывает так неточно, что совершенно несмешно. И та, которой она пересказывала, ее спросила: «А что тут смешного?» Я не выдержал такого издевательства над своим текстом и вмешался: «Неправильно рассказываете!» И уточнил, что неправильно. Тетка возмутилась: «А ты откуда знаешь?» Я попытался ей робко объяснить, что это именно я вчера выступал с этой историей по телевидению. Тетка пригляделась ко мне: «Да ладно врать! Тот симпатичный был!»
Вот так пришла первая популярность. Фамилию мою никто не запомнил. Имя, впрочем, тоже. Запомнили только словосочетание «Два девятых вагона». Поэтому конферансье объявляли меня в общих концертах так: «Михаил Задорнов (полная тишина в зале). Молодой, подающий надежды писатель-сатирик (полная тишина в зале). Вы помните историю про два девятых вагона? Выступает девятый вагон!» Начинались бурные аплодисменты. Приветствовали практически не меня, а советскую железную дорогу!
Одним из своих пиков популярности Задорнов обязан генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Сергеевичу Горбачеву и партийному боссу Советской Латвии Борису Пуго (покончившему с собой после путча).
Письмо Горбачеву
Фрагменты автобиографии, www.zadornov.net
Спасибо генсеку! После его приезда в Ригу меня перестали объявлять как «Два девятых вагона», а стали называть писателем-сатириком.
— В 85-м году, накануне приезда в Ригу Горбачева, Пуго устроил грандиозную чистку города! Я в это время как раз был в Риге в отпуске.
Бывшие советские идеологические лидеры (они же сегодняшние бизнесмены) могли бы рассказать, если бы были честнее, как они в те дни драили тротуары и мыли шампунем мост через Даугаву… После этого я написал рассказ «Письмо генеральному секретарю». Смысл такой: простые горожане пишут письмо генеральному секретарю ЦК КПСС, в котором выражают благодарность за то, что он навестил их город. «Благодаря вам наши партийные чиновники сделали для пас больше, чем было сделано ими за все годы советской власти: почистили тротуары, отмыли памятник Ленину так, что это оказался памятник Менделееву, выкрасили все дома, правда, только вдоль тех улиц, по которым вас возили, во все дома подключили горячую воду, которую отключили еще в 45-м году немцы при отступлении. Видимо, наши партийцы боялись, что вы захотите зайти, как вы это любите делать, незапланированно к кому-нибудь домой и принять душ. Конечно, после того как вы уехали, у нас снова эту воду отключили. И продукты снова исчезли из магазинов, но за то время, что вы у нас были, мы набрали их на три года вперед, поэтому очень просим вас, приезжайте к нам поскорее еще раз, нам так понравилось мыться!» И т. д. и т. п.
Написать-то этот рассказ я написал, но естественно, что его никто не печатал. Редакторы читали, говорили с грустным видом: смешно или очень смешно, но печатать не будем. И только главный редактор журнала «Театр» Салынский, известный советский драматург, позвонил в ЦК КПСС Александру Яковлеву и сказал: «Молодой автор написал рассказ очень смелый, у этого автора может быть большое будущее. Если бы вы прочитали и разрешили нам его напечатать в журнале «Театр», я бы был вам благодарен». И Яковлев разрешил.
53 
