Часть вторая

Плоть, изменчивая и неизменная

Заскорузлые смуглые пальцы призывно погладили кружку. Призыв относился не к чему иному, как к содержимому пузатого, украшенного по бокам липкими потёками кувшина и, вопреки надеждам и чаяниям призывающего, не имел ни малейшего успеха у владельца посудины, на треть заполненной сваренным ещё весной элем.

Владельцем был я, страждущим утоления вечной жажды — посетитель трактира «Багровый голубь», проживающий в одном из окрестных поселений, коих, к моему скромному счастью, было не так уж много: всё-таки предгорья не лучшее место для честных людей. Хотя... уж каким-каким, а честным мой собеседник не смог бы выглядеть даже под покровом очень тёмной ночи. Если же вспомнить, на какие хитрости сей умелец пускался, лишь бы добраться до дармовой выпивки, и сколько совершеннейшей чуши понарассказывал... Впрочем, и поделом мне: нужно было тщательнее подходить к созданию «легенды». То бишь к выдуманной с глубокого бодуна истории, объясняющей моё нынешнее пребывание в трактире, а также описывающей кое-какие детали из жизни человека, которого я играл. Нет, не так: в которого играл.

Когда Ксо спросил, какова будет на вкус и цвет моя «легенда», я не сразу понял, что имеется в виду. Оказалось, так лазутчицкие круги именуют фальшивку, призванную усыплять сомнения и рассеивать недоверие, вполне справедливо возникающее при проникновении неизвестной персоны в строго охраняемые места или же просто отгораживающиеся от сообщества. На мой недоумённый вопрос: «Почему было не назвать всё это просто брехнёй?», кузен виновато ухмыльнулся и сказал, что «легенда» звучит не в пример красивее. Но от названия суть вещи не меняется, верно? А поскольку мне также требовалось проникнуть в... сам не знаю куда, но место вряд ли общедоступное, пришлось набрехать целый воз небылиц, причём настолько близких к действительности, что... Я и сам в них почти поверил.

Основной задачей было найти обиталище некроманта или его лично. Последнее, как и первое, впрочем, представлялось невероятным хотя бы по следующей очень простой причине: на лице человека можно (иногда — с великим трудом) прочитать народность его родителей, некоторые качества характера, отголоски чувств, не более того. Честно говоря, даже выяснить принадлежность к магическому сословию не всегда возможно с первого взгляда, а уж определение, каким именно видом чародейства балуется встреченный вами магик, и вовсе легко заведёт в тупик. Уже потому, что любимые виды волшбы оставляют след внутри тела, а не снаружи. Разумеется, можно при случае заняться вскрытием, однако... Далеко так можно продвинуться? Не слишком. Да, я способен почувствовать среди прохожих чародея, однако пока он не станет применять своё искусство, не решусь утверждать, в каком виде магии он сведущ. Ксаррон что-то говорил о фрагментах Кружев и прочих приметах, но опыт всегда надёжнее предположений, а меня в избранном мной деле мог удовлетворить только опыт.

Итак, некромант. Всё, что стало известно от погибшего в схватке с козлом самонадеянного, но обделённого удачей Ангуса, укладывалось в несколько слов: «Пытай счастье в трактире «Багровый голубь». Мало? Ещё бы. И в то же время достаточно. Для чего? Для пытки. Вернее, для попытки, хотя радости от этого было мало.

Место известно. А дальше? Некромант посещает указанное заведение? Возможно. Подбирает в нём себе прислужников или жертв? Весьма возможно и даже обязательно. Жертвой я становиться не собираюсь, стало быть, остаётся одно: напроситься в прислужники. Но как это сделать, не вызвав подозрений? А ещё лучше вызвать, но столь мелкие, что добавляют правдивости, и всё же неспособны отвадить нанимателя... Вопрос не для единственного ответа. Впрочем, бороться с проблемами следует по мере их появления, сейчас же мне нужно хотя бы увидеть некроманта вживую. Или поболтать с его помощником, буде таковой имеется. А пока вокруг ни души из тех, что охотно имеют дела со смертью.

— А давеча за излучиной всю ночь до самых петухов посвист раздавался. Известно чей, — многозначительно заключил селянин и с надеждой взглянул на кувшин.

  77